Польское восстание 1863-64 гг. на белорусских землях имело важные последствия для укрепления здесь Православия. В советской историографии это восстание трактовалось как национально-освободительное. В новейшей белорусской историографии эта тенденция отчасти сохраняется до сих пор. Один из руководителей восстания, Викентий-Константин Калиновский, представляется национальным героем, а один из главных усмирителей восстания, Виленский губернатор Михаил Муравьев как «вешатель». Но историческая действительность не может быть окрашена только в черно-белые цвета.
Восстанию предшествовало возбуждение умов в среде польского и полонофильствующего населения края. Это и паны – землевладельцы, и низший класс чиновничества, и безземельная шляхта, и католическое духовенство, а также студенты и офицеры. Главной идеей было восстановление суверенного национального государства в границах Речи Посполитой 1772 г. (т.е. до первого раздела), включая Литву, Белоруссию и часть Украины. Предлагалось свергнуть власть российского императора. В среде заговорщиков не было единства. Одна партия искала мирных, дипломатических способов достижения цели. Другая готова была пойти на вооруженное неповиновение и рассчитывала на помощь иностранных держав Англии, Франции и др. Раньше восстание началось в Польше (в 1861 г.), Белоруссия и Литва к выступлениям были не готовы, и здесь они начались только в нач. 1863 г.
Широкой народной поддержки восстание не получило. Оно проходило в форме партизанской войны: отряды повстанцев скрывались в лесах и панских усадьбах, нападали на гарнизоны, чтобы пополнить запасы оружия, разрушали коммуникации, в поисках денег грабили кассы и казначейства, агитировали крестьян на выступления против властей. Однако последние иногда понимали дело по-своему, нападали на панские имения, грабили и жгли усадьбы. Вообще доля крестьянского участия на стороне восставших была ничтожно мала. Не смотря на громкие призывы «Мужыцкай праўды» Калиновского, простые люди остались верными правительству, даже содействовали регулярным частям в поимке повстанцев, устраивали караулы и проч.
Не находя поддержки у крестьян, повстанческие отряды переходили от прокламаций к угрозам и даже расправам над крестьянами. Жертвами террора стали свыше 600 человек. Православное духовенство также часто служило мишенью для угроз, поскольку оно всегда поддерживало среди обывателей лояльность властям. В 1863 г. архиеп. Полоцкий Василий Лужинский участвовал в Витебске в торжественных похоронах русского солдата Гринченко и высоко ставил пример его храбрости и верности присяге. После этого в архиепископа стреляли из пистолета на одной из загородных прогулок. Это, возможно, и не было прямым покушением, но были, к сожалению, и убийства священнослужителей. В Литовской епархии были жестоко убиты священники Роман Рапацкий и Константин Прокопович, а в Минской – священник Даниил Конопасевич и дьячок Федор Юзефович.
Плохо организованное и лишенное социальной опоры в большинстве населения восстание не могло развиваться и продолжаться долго. Генерал-губернатор Муравьев не дал соединиться разрозненным отрядам повстанцев. Их лидеры один за другим представали перед судом и приговаривались к смертной казни. Всего было казнено 128 человек. Одним из последних был вынесен смертный приговор Калиновскому. Следствием установлено участие в восстании примерно 77000 человек. Из них более 800 были сосланы на каторгу, а 12500 были переселены в другие местности. Таким образом были наказаны менее 1/5 общего количества участников. Эти цифры показывают, что правительство не проявляло к восставшим той особенной жестокости, о которой в последствии станет говорить советская историография.
Известный белорусский ученый, патриарх национальной истории Митрофан Довнар-Запольский (1867-1934) в своем курсе белорусской истории называет графа Муравьева «одним из выдающихся деятелей эпохи». Характеризуя этого государственного деятеля, ученый поставляет ему в заслугу не столько те решительные и жесткие меры по подавлению восстания, которыми «славили» его в следующем столетии, сколько меры по улучшению гражданского управления. В первую очередь, они коснулись белорусских крестьян, которые оказались в лучшем положении, чем крестьяне центральных российских губерний. Однако к этому следует добавить и целостную программу упрочения российской власти в крае. Долгое время правительство в своей политике в западных губерниях искало опоры в господствующем сословии панов и шляхты. Однако это сословие своим священным преданием считало польские идеи шляхетской демократии, что выразились в известных восстаниях 1831-32 и 1863-64 гг. Теперь правительственный курс меняется. Польское культурное влияние ограничивается, ему противопоставляется политика т.н. «русификации» края. Вводится запрет на преподавание польского языка в сельских школах, русский же язык вводится во все учебные и административные учреждения. Нелояльные российской власти чиновники заменяются кадрами из центральных российских губерний. Широко ставится вопрос о народном образовании. Белорусский народ начинает рассматриваться как носитель «русской» национальности, что означало не подавление его этнических особенностей, но их выявление, поскольку в понимании правительства «русская нация» состояла из трех народностей – великорусов, малорусов и белорусов, и между ними была крепкая религиозная связь – Православие.
Католическое духовенство в своем большинстве оказало активную поддержку восставшим. В костелах хранились и зачитывались повстанческие прокламации, здесь вместе с молитвенными гимнами распевались польские патриотические песни. Сами ксендзы принимали нередко непосредственное участие в повстанческих акциях, вдохновляли последние. Например, ксендз Антоний Мацкевич даже был одним из главных руководителей восстания в Литве. Свою политическую неблагонадежность католические духовные показывали и раньше. Поэтому правительство сокращает количество католических храмов и монастырей, ужесточает контроль за прозелитской деятельностью ксендзов и проч. При этом оно принимает решительные меры к усилению Православия в крае, восстанавливая храмы, поддерживая приходские школы, благотворительную и миссионерскую деятельность, улучшая материальное положение духовенства. Эти меры приводят к небывалому на протяжении последних 300 лет развитию церковной жизни.
Священник Алексий Хотеев
