Тема древняя. Новую тему открывать не считаю нужным. Однако не ставя перед собой цели беспочвенно возобновлять обсуждение, хочу в некий довесок оставить ссылку. Те книги и статьи, которые там приведены читал сам, читал даже ещё в семинарии, недавно пересмотрел их, потому и решил ИЗ ВСЕ рекомендовать для прочтения. Книги, которые покажутся "заумными" не откладывайте и не пропускайте, прошу - потрудитесь, они способны обогатить. Честно-честно! В них не только о практике Причащения, но и о Литургии ("Общее дело"), и о Евхаристии ("Благодарение").

http://azbyka.ru/tserkov/duhovnaya_zhiz ... ndex.shtml

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

Нужно сказать, что размещенная на сайте "Азбука веры" статья проф. Н.Успенского "Святоотеческое учение о Евхаристии" не может быть однозначно воспринята. В пристежке находится "Отзыв Московской Духовной Академии на итоговый документ Совместной православно-лютеранской комиссии по богословскому диалогу «Тайна Церкви: Святая Евхаристия в жизни Церкви»." Очень интересный документ. Можно посмотреть документы и на сайте Синодальной богословской комиссии

Протоиерей Владимир Правдолюбов пишет примерно о том же:
"Совершителями Таинств, через которые благодать Святого Духа дается каждому члену Церкви (от Патриарха до последнего нищего у церковного порога), являются епископы и (в пределах своих полномочий) священники. Мирянам, рядовым членам Церкви это не дано. Не дано это и женщинам, что вовсе не делает их членами Церкви второго сорта. Это «неравенство», над которым охают феминистки, еще раз подчеркивает, что главным делом члена Церкви является «индивидуальное религиозное возрастание». В этом все члены Церкви равны (точнее — имеют равные возможности). То, что священники чаще причащаются, чем женщины (и вообще миряне), не дает им преимуществ — наоборот, является источником повышенной опасности причаститься «в суд и осуждение». И эти различия смертью прекращаются — пред лицом Суда «идеже несть лицеприятия». На этот суд придут все — и мужчины, и женщины; и иерархи, и миряне — «…в равном достоинстве. Кийждо бо от своих дел или прославится, или постыдится» (из чина отпевания).

Священник Кочетков «исправил» это неравенство — в его общинах миряне кощунственно священнодействуют: мужчины и женщины во время Литургии по «красным книжечкам» читают евхаристический канон в русском переводе о. Кочеткова (см. «Благодатный Огонь», 2007, № 16, с. 65).
Когда-то Корей, Дафан и Авирон сказали Моисею и Аарону: «Полно вам; все общество, все святы, и среди их Господь! Почему же вы ставите себя выше народа Господня?» (Числ. 16, 3). Конец их протеста против священства Ааронова известен — их поглотила земля! (см. Числ. 16, 16–40)."
http://www.blagogon.ru/digest/39/

Молитв от самого начала читались вслух для всех. Чтение теперь вслух сопряжено с большим голосовым напряжением - ну, чтобы все услышали,- поэтому следить по книжечкам за словами молитв священника просто необходимо, иначе нет никакой связи между словами песнопений и возгласами. Следить по тексту не является "кощунственным священнодействием". Корей "домогался священства" (Числ.16,10), чего не преследует община Кочеткова. Почитайте слова ап.Павла: "Так и вы, ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви. А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования. Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода. Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом. Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина как скажет: «аминь» при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что ты говоришь. Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается" (1Кор.14,12-17). Назидание проповедью есть, а назидание тем ЧТО мы говорим Богу от времени сошествия Святого Духа не нужно разве?

Те тексты богослужений, которые прижились в Церкви назидают необыкновенно, так стоит ли этого богатства лишать прихожан? Отлучая их от того, что мы говорим Богу на Литургии, мы тем самым провоцируем их думать и молиться о своём, но не о том, что произносится перед Богом. Где же тогда "едиными усты и единым сердцем"? Священник говорит: "Благодарим Господа!",- а прихожанин, к примеру, начинает после этих слов думать про то, что, как здорово, что он выиграл в лотерею. С одной стороны благодарение за такой подарок так же хорошо, как и за всё прочее, но, а когда же будет благодарение с благоговейным восхищением о том, что Отец не пощадил Своего Сына ради нас (ведь именно это упоминается в молитве евхаристического канона)? Можно ответить, что начинать стоит и с этого, да только посмотрев вокруг, понимаешь, что на этом всё и заканчивается. Каждый приходит в Церковь, "подключает свой провод к небу", и говорит с Богом о своём не понимая В ПОЛНОТЕ то о чём просит Церковь, как единое Тело Христово, а после этого уходит дальше в своё одиночество.

Где же Единая Церковь с "едиными усты и единым сердцем"?

Итак, следование за священником в его молитвах к Богу есть необходимое и здоровое назидание наших умов, которое всегда особенным образом поощрялось Церковью: "Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни" (1Кор.14,20).
Читайте историю Церкви, а затем рассуждайте.

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

[quote="iskander"][/quote]
Продолжим наше повествование.
Итак, своеобразным «догматом» современных обновленцев является учение протопресвитера Николая Афанасьева (†1966), согласно которому все миряне не просто участвуют или молятся на литургии, а служат литургию вместе со священством, по-протестантски истолковывая слова апостола «Вы — царственное священство» (1 Пет. 2, 9). Как пишет священник Георгий Кочетков в своем «Катехизисе для катехизаторов», «подлинными священниками в христианстве... являются все полные члены Церкви, т.е. все верные, которые и служат как цари и священники на литургии верных» (с. 360). Отметим, что почти все обновленческие идеи свящ. Г.Кочеткова вытекают из модернистских трудов прот. Н.Афанасьева.

Протопресвитер Николай Афанасьев, живя во Франции, разработал новую модернистскую экклезиологию, согласно которой отрицается разделение в Церкви на клир и мирян (в котором якобы имеет место «проявление клерикализма», по словам его ученика свящ. Кочеткова). Миряне, как «царственное священство» (1 Пет. 2, 9), осуществляют в Церкви всеобщее служение, наиболее полно раскрывающееся в служении Евхаристии. Согласно учению прот. Н.Афанасьева, развитому затем до протестантской крайности свящ. Кочетковым, предстоятелю в алтаре сослужат не только духовенство, но и все верные (т.е. миряне — «полные члены Церкви» свящ. Кочеткова). Отсюда — и недопустимость каких-либо «тайных» от мирян-«священников» молитв, и необязательность исповеди перед причастием, и ненужность иконостаса, недемократично отделяющего одно священство, которое у престола в алтаре, от другого «священства», которое не у престола: везде должно сохраняться равноправие, с которым наличие в Церкви иерархии, иконостаса, «секретных» молитв и проч. недопустимо, ибо недемократично!

Следствием такого еретического толкования послания ап. Петра является учение: без служения мирян — «полных членов Церкви» священника Кочеткова — литургия не может быть полноценной. Отсюда — ежелитургийное причащение мирян наравне с духовенством, чтение мирянами вслух тайных священнических, в том числе и евхаристических, молитв на русском языке, «целование мира» всеми мирянами вне алтаря, редкая исповедь и т.п.

Как объясняют прихожане о. Г.Кочеткова, «мы можем (!) перепоручать священству служить литургию, и тогда миряне просто стоят и молятся. Но если мы не перепоручаем (!) священству служить, то мы сослужим литургию вместе со священниками». Отсюда следует и чтение всех тайносовершительных евхаристических молитв мирянами-сослужителями общины свящ. Г.Кочеткова.

Может быть, в древней Церкви верные на литургии повторяли слова священнослужителя (епископа), однако сейчас, спустя много веков, это выглядит просто пародией и профанацией литургии.

Именно сакрализация того, что говорит Церковь от лица предстоятеля и есть полноценная профанация.

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

Для тех, кто не знаком с учением Церкви касательно священства и мирян. Данной статьёй стоит начать.

Шмеман Александр, прот.
ЕВХАРИСТИЯ: ГЛАВА 5 ТАИНСТВО ВЕРНЫХ (часть 3-я). ( http://www.kiev-orthodox.org/site/worship/402/ )

....."Елицы вернии - только верные...". С произнесением этих слов в службе совершается перелом, глубочайший смысл которого почти утерян в современном церковном сознании. В наше время двери храма открыты в течение всей Литургии, и кто угодно и когда угодно может войти или выйти. А это так потому, что в теперешнем понимании "служит" по существу только священник и служба происходит в алтаре - для или за мирян, присутствующих на ней "индивидуально" - молитвой, вниманием, иногда причащением. И не только миряне, но и священники попросту забыли, что Евхаристия по самой своей природе есть закрытое собрание Церкви и что в этом собрании все до единого посвящены и все служат - каждый на своем месте - в едином священнодействии Церкви. Что служит, иными словами, не священник, и даже не священник с мирянами, а Церковь, которую все они вместе составляют и являют во всей полноте.

Теперь много говорят об участии мирян в церковной жизни, об их "царском священстве", о повышении их "церковной сознательности". Но можно опасаться, что все эти усилия вернуть мирянам принадлежащее им в Церкви место пойдут по неправильному пути, пока исходить они будут - как сейчас - исключительно из соотношения "духовенство - миряне", а не из соотношения, прежде всего, "Церковь - мир", которое одно может по-настоящему уяснить природу Церкви и, следовательно, место и соотношение в ней между собою ее различных членов. Недостаток современной церковной психологии состоит в том, что вся жизнь Церкви мыслится с точки зрения взаимоотношений духовенства и мирян. Мы Церковь уравняли с духовенством, а "мирян" с миром (о чем свидетельствует русское "миряне" и греческое "космики", вместо изначального "лайки"), а это в свою очередь искажает как само это взаимоотношение, так и понимание духовенством и мирянами своего места в Церкви.

Мы стоим перед следующим парадоксом: с одной стороны, назначение духовенства, казалось бы, в том и состоит, чтобы "обслуживать" мирян; это значит: совершенствовать богослужение, управлять и ведать церковными делами, учить, пещись о духовном и нравственном состоянии паствы. С другой стороны, многие считают неправильным, что сами миряне не участвуют в этом обслуживании и что все управление и возглавление церковной жизни сосредоточено в руках одного клира. Когда в наши дни говорят об участии мирян в жизни церкви, обычно имеют в виду участие их в церковном управлении, в литургической проповеди, в соборах, то есть как раз во всем том, что по существу и искони является нарочитым служением иерархии, ради чего она в Церкви поставлена и существует. Возникает ложная дилемма: либо миряне суть "пассивный" элемент и вся "активность" в Церкви принадлежит клиру, либо же часть функций клира может, а следовательно и должна, быть передана мирянам. Эта дилемма фактически приводит к конфликту между чистым "клерикализмом", делящим Церковь на "активных" и "пассивных" и требующим от мирян только слепого подчинения клиру, и своеобразным церковным "демократизмом", по которому специфической сферой деятельности духовенства является одно богослужение (совершение таинств и требоисправление), все же остальное оно делит с мирянами. И если первая установка приводит к тому, что всякий, желающий быть "активным", почти неизбежно вступает в клир, то для второй - главной задачей становится обеспечить во всех церковных делах "представительство" мирян...

Все это, однако, ложные дилеммы и тупики. Ибо на деле вопрос о взаимоотношениях духовенства и мирян неотделим от вопроса о назначении самой Церкви и вне его вообще не имеет смысла. Прежде чем выяснить степень участия клира и мирян в ведении и решении церковных дел, нужно вспомнить - к какому основному делу призвана сама Церковь и как заповедано ей осуществлять его. Дело же это в том, что, будучи новым народом Божиим, собранным, искупленным и освященным Господом Иисусом Христом, она Им посвящена для свидетельства о Нем в мире и перед миром.....

(далее обязательно почитайте или по ссылке, или в приложении, в нём отрывок)

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

[quote="iskander"][/quote]
Хочется призвать православных: братья и сестры! Читайте богодухновенных святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, а не новоявленного «учителя» Церкви — ультралиберального пастыря эмигрантов-диссидентов прот. А.Шмемана, призывавшего в своих сочинениях, распространяемых ныне в некоторых храмах, не только к ежелитургийному причащению, но и к борьбе со «все растущей православной шизофренией», воспитанного в традициях, чуждых русскому православному благочестию.

Я вас умаляю! Читайте хоть что-нибудь, и не говорите глупыми лозунгами.

_________________
Сергей

Кстати, о свт.Игнатии:

В одной из тем мне доводилось его цитировать. Здесь те слова не совсем к месту, но то о чём святитель говорит рассуждая о существующих обычаях повтроить стоит. Привожу с сокращениями ненужного в данной теме, но подчеркну интересное и немаловажное.

"Игнатий Брянчанинов, свт.
..... это есть грубый предрассудок русскаго человека, обременившего небесную религию многими своими национальными дебелостями, оцеживающими комара и пожирающими верблюда. В России (...) христианской верой занимаются очень поверхностно и грубо (...) и пребывают вне истинных, живых понятий о вере Христовой. (...) Какое Христианское образование найдем в России? В простом народе, наиболее излишнюю, скрупулезную привязанность ко всему вещественному, к форме, - от чего родились расколы; - недостаток, крайний недостаток в познаниях и ощущениях духовных. (…)
Где ж вера чистая, святая? - Ее нет ни в слепых односторонних приверженцах формы, ни в превозносящемся разуме и премудрости человеческой, разуме и премудрости падших, отверженных Богом. Вера, святая вера! Вера - око, которым одним ум человеческий может усмотреть и зреть Святую Истину!... Шествие ея по пути узкому и прискорбному, ведущему в живот, по пути, почти безлюдному, шествуемому весьма немногими. Ведет человека по этому пути Евангелие. - Подробное изучение веры Христианской и всего, ведущего к точному познанию Христова учения содержит в себе разрешение множества недоумений, рожденных неверием и суеверием. Церковная история сохранила нам следующее событие времен первых христианства. ...... Людям полезно объяснять подобныя обстоятельства, не страшась уязвить суеверие (надо носить немощи ближних, но не растить потачкою их предразсудки). Бог, видя прямое твое намерение, подействует во благо на их сердца. Мне привелось видеть этому примеры..... Как древние христиане ставили превыше всего Евангельскую заповедь, а по ней уже чтили и Церковное предание!.... Вот истинное понятие о учении Христовом!...

Собрание писем. письмо 402(528), стр. 647-650."

Упомянутые святители, как раз таки и ратовали за ПОНИМАНИЕ.

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

Занятно получается. Мы смотрим только на имя, а не то что написано. А если бы я написал его слова от своего имени, тогда бы вы к ним отнеслись бы внимательнее? Ни слова о тексте, но целый букет неприязни в адрес автора. Печально.

Чтобы разбавить это, приведу одну цитату:

"30 марта 2006 г.
В Издательском совете РПЦ прошла дискуссия об изданных недавно «Дневниках» о. Александра Шмемана

Москва, 28 марта, Благовест-инфо. Дискуссия об опубликованных недавно «Дневниках» протопресвитера Александра Шмемана состоялась 27 марта в Издательском совете Русской Православной Церкви. Инициатором обсуждения стал ответственный редактор газеты «Церковный вестник» Сергей Чапнин, который пригласил на круглый стол ректора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ) протоиерея Владимира Воробьева, известного церковного историка, сотрудника Синодальной комиссии по канонизации протоиерея Георгия Митрофанова, главного редактора радиостанции «Град Петров» (Санкт-Петербург) протоиерея Александра Степанова и сотрудника Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре игумена Петра (Мещеринова). Немногочисленность участников обсуждения объясняется, по словам организатора, желанием сделать первый шаг, «задать вектор» будущей широкой церковно-общественной дискуссии о дневниках Шмемана, попытаться разглядеть в размышлениях известного православного богослова ХХ в. «положительную программу» для церковной жизни в современном мире.

Обсуждение начал о. Георгий Митрофанов, который считает публикацию дневников «событием очень значимым». По его мнению, в дневнике поднимаются столь насущные проблемы, «в такой кричащей остроте», что восприятие этой книги может стать своеобразным «тестом» для нашей церковной жизни – тестом на способность к духовному творчеству. В размышлениях о.Александра о.Георгий выделил несколько таких проблем. В первую очередь – это «неисторизм» современной церковной жизни: по мысли автора дневников, «православие не заметило истории», что привело «глубинному духовному кризису», который проявляется в отсутствии самокритичного взгляда, в чрезмерном сосредоточении на внешнем, на форме, обряде, что обобщенно о.Александр называет «бабье благочестие, пропитанное умилением и суеверием». В современной приходской жизни, комментирует о.Георгий, зачастую «Христос не требуется», а нужен «комплекс мер психотерапевтического характера, реестр святых, напоминающий список врачей-специалистов в поликлинике», т.е. становится нужен не Христос, а «религиозная жизнь, растворенная в религиозной чувственности», что «возвращает нас в языческое измерение».

По мнению о. Георгия, для современной церковной жизни весьма актуально многое, отмеченное в дневниках Шмемана: это и проблемы духовной школы с ее «конфликтом между схоластичностью образования и духовной жизнью», и утрата литургического измерения эсхатологии, которая нередко сводится к «популярным страшилкам». Особое беспокойство вызывает то, что Шмеман формулирует как «сдача православия национализму в его худшей, языческой форме и якобинской государственно-авторитарной сущности». Действительно, подтверждает о.Георгий, для многих православие стало «разновидностью оккультно-эзотерическо-евразийской идеологии». А что касается церковно-государственных отношений, то здесь тоже кроется большая опасность: многие клирики более заняты «выстраиванием отношений с сильными мира сего (спонсорами, чиновниками)», чем со своими прихожанами, тогда как именно церковная община созидает Церковь. К сожалению, констатировал о. Георгий, эти проблемы не становятся предметом обсуждения приходских и епархиальных собраний, поэтому дневник о.Александра Шмемана может выполнять функцию «духовного наставника для многих практикующих священников»....

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

.....О. Александр Шмеман был «выдающимся человеком, замечательным священником с большой буквы, значительной фигурой в православии ХХ в.», считает о. Владимир Воробьев, поэтому свои студентам и прихожанам он всегда советует читать его сочинения. Издание дневников Шмемана – «большая радость для нас, и надо их обсуждать». По мнению О. Владимира, каждая строчка дневников затрагивает «глубинные струны», он говорит о вечных проблемах Церкви, переживая их в своей американской действительности, поэтому надо учитывать специфику восприятия о. Александра: он никогда в России не был, и не все в его сочинениях «адекватно, созвучно нашему опыту, не все, что он говорит, можно так прямо интерпретировать для нашей жизни».

О. Александр Степанов по прочтении дневников увидел, что основная их тема – христианство в современном мире, которое в ХХ в. «утратило цельность мироощущения, стало отдельной сферой жизни». По мнению о. Александра Степанова, главное достижение о. Александра Шмемана состоит в попытках «воцерковить, вычленить в этом мире, в обычной жизни то, что причастно Царству», увидеть «осколки Царства» всюду – в природе, в простых человеческих переживаниях, в книгах светских авторов, где живая жизнь в Боге иногда более очевидна, чем в многотомных богословских сочинениях. В этом состоит важное миссионерское значение новой книги, считает выступавший.

Когда о. Петр (Мещеринов) читал дневники Шмемана, у него было ощущение, «как будто пью чистую свежую воду -- наконец-то, после многих книг». О. Александр точно формулирует многие важнейшие вопросы жизни Церкви, а иногда и помогает искать их решение. Так, о. Петр говорил о «развилке» современной церковной жизни: с одной стороны, трудно и в большинстве случаев не получается создать церковную общину (возможно, это следствие социальной разобщенности); с другой стороны – «индивидуальный аскетизм теряет силу как цель духовной жизни». О. Александр Шмеман ищет альтернативу, но не идеологическую, а «на личном уровне», и находит ее в «восприятии цельности жизни как дара Божия», «в выявлении Царства и непрестанной жизни со Христом», «в восприятии жизни как она есть – в культуре, в общении с разными – не только церковными -- людьми». Надо учиться не «ходить в церковь», а жить в Церкви, созидать Церковь каждому христианину – это, по мнению о. Петра, может дать большие духовные плоды, чем сосредоточение на традиционных формах аскетизма и благочестия.

Проблема исповеди, столь часто поднимаемая на страницах дневников, сразу же стала одной из центральных тем дискуссии. О. Владимир Воробьев отметил, что «в наше время исповедь совершается так, как она никогда в истории не совершалась»: в ранней Церкви причащались часто, но исповедовались редко, в случае смертных грехов; когда же редким стало причастие, исповедь стала ему непременно предшествовать и тоже совершалась редко. В наше время, продолжил о. Владимир, «мы зовем людей к частому причащению, но освободиться от этой связи исповеди и причастия не можем». Священник видит выход в разделении «настоящего таинства покаяния» и некоего благословения на причастие в виде, например, разрешительной молитвы. Он убежден, что «совсем упразднить благословение на причастие, как это сделано сейчас на Западе, тоже неправильно, в особенности -- для России, потому что бесконтрольный подход к чаше приведет к профанации евхаристии».

Тема исповеди задела за живое всех участников обсуждения. Так, о. Георгий Митрофанов считает, что в силу сложившейся практики «исповедующиеся часто имитируют исповедь, а исповедующие – имитируют духовничество». Однако при отсутствии частной исповеди общая может сделаться «суррогатной». По опыту о. Александра Степанова, частная исповедь часто смешивается, а иногда и подменяется индивидуальной пастырской беседой, в которой так нуждаются прихожане, но не имеют для этого специальной возможности.

Эти проблемы, так же как и отсутствие сложившегося института духовников – проявление «неудачного исторического развития» нашей Церкви, которое стало результатом гонений, считает о. Владимир. Однако он видит признаки «выздоровления» Церкви и подчеркивает, что этот процесс «не может быть быстрым, главное – не надо замалчивать проблемы, надо о них говорить, обсуждать».

Из многих тем, поднятых в «Дневниках», участники дискуссии сосредоточились на теме почитания новомучеников. о. Георгий с сожалением заметил, что исполняются слова о. Александра Шмемана, который еще в 1977 г. предчувствовал, что постижение Церковью своей трагической истории, подвига новомучеников вряд ли может что-либо изменить в ее самосознании. Опыт преподавания в Санкт-Петербургских духовных школах подтверждает для о. Георгия «невостребованность» темы новомучеников в среде будущих священнослужителей. Участники обсуждения согласились, что необходимо «оживить» литургическое почитание подвига новомучеников, избежать опасности «массовой идеализации советского прошлого в обществе и Церкви» (о. Петр). По мнению о. Владимира, почитание новомучеников можно расценивать как «один из тестов на духовную зрелость Церкви», и, хотя «инерция прошлого» велика, есть основания для оптимизма: почитание новомучеников постепенно становится литургичным, считает ректор ПСТГУ.

Участники высказали и некоторую озабоченность судьбой книги в России. «Не запишут ли «Дневники» в корпус либеральных манифестов?» – обратился к собравшимся Сергей Чапнин. О. Георгий считает, что эта книга, будучи дневником, не станет «катехизисом», базой какого-нибудь шмемианства» (выступавший припомнил, как сам о. Александр с иронией пишет о том, что руководимую им Свято-Владимирскую семинарию называли «шмеманария»).

Нетрудно предположить, что «Дневники» вызовут критику и справа, и слева, но главное опасение о. Георгия – эта книга «не должна стать знаменем церковно-общественной группы, которая без всяких на то оснований будет объявлять Шмемана своим духовным наставником». Тогда «другие группы будут отбрасывать все ценное содержание этого дневника на том основании, что кто-то присвоил себе эту монополию». О. Георгий предлагает рассматривать книгу как своеобразное «завещание», оставленное Шмеманом Церкви, суть которого -- в «призыве думать, не строить иллюзий, творить церковную жизнь, не пытаясь сохранить какие-то отжившие формы, а веря в неизбывное ее содержание, которое дается от Бога во всей полноте». О. Александр Степанов предостерег об опасности «вычитать из дневника протестантский пафос», опираясь на мысли Шмемана о «возврате к раннехристианской чистоте».

Подводя итоги, участники отметили, что некоторые проблемы, поднятые в дневниках, были лишь затронуты, они нуждаются в более глубоком осмыслении и в дальнейшем обсуждении в более широких церковно-общественных кругах".

http://www.sfi.ru/rubrs.asp?rubr_id=186 ... 58&page=92

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

О Шмемане.
Представьте себе: маститый профессор-протопресвитер сидит за письменным столом с дымящейся сигаретой во рту и сочиняет главку для своей книги о необходимости причащаться всем без всяких ограничений за каждой литургией! Можно ли доверять этой пропитанной табачным дымом книге, посвященной святейшему Таинству Евхаристии? В связи с этим процитируем некоторые характерные мысли о. Александра Шмемана из его недавно изданных «Дневников. 1973–1983» (М., 2005).

У прот. А.Шмемана было полностью атрофировано чувство церковно­сти, и он даже не скрывал своего презрения к Православной Церкви, к которой по несчастью имел честь принадлежать: «Я не люблю, не могу любить Православной Церкви... и бабьего благочестия... Все эти дни — наслаждение от зимних Олимпийских игр в Инсбруке по телевизии» (Дневники, с. 248–249). А вот другие цитаты из его дневников: «ложь, подделка, дешевка этого самодовольного, тупого, сентиментального “русского Православия”... Как я бесконечно устал от всего этого “православизма”, от всей этой возни с Византией, Россией, бытом, духовностью, Церковью, церковностью, благочестием...» (с. 331). «Я... все больше и больше не люблю Византии, Древней Руси, Афона, то есть всего того, что для всех — синоним Православия... Только самому себе я могу признаться в том, что мой интерес к Православию обратно пропорционален тому, что интересует — и так страстно! — православных» (с. 237). «Как я устал от своей профессии... Такое постоянное чувство фальши, чувство, что играешь какую-то роль. И невозможно выйти из этой роли» (с. 17). Не надлежало ли в таком случае прот. А.Шмеману в свое время сменить «профессию», раз она его так угнетала?

Вот еще несколько нетрадиционных высказываний так обожаемого современными либералами от Православия, уставшего от своей «профессии» протопресвитера: «Отчуждение чувствую по отношению ко всему типично русскому “уюту” храма, к русскому благочестию, в котором мне всегда чудится какое-то тупое самодовольство...» (с. 215). «“Духовность”, “церковность” — какие это двусмысленные и потому опасные понятия» (с. 73). «Разговоры... о той “церковности”, к которой я все сильнее испытываю настоящую аллергию... Больная религиозность. И все эти побеги — кто в Византию, кто в “Добротолюбие”, кто на остров Патмос, кто в иконы» (с. 48). И еще одна цитата: «Вся эта восторженная и пусто­звонная возня с “духовностью”, “умным деланием”, “православием”, “паламизмом”, вся игра в религию, начиная с самого богословия — наступает момент когда все это просто давит унынием» (с. 218).

Нападая постоянно на Типикон, к которому, по мнению протестант­­ствующего протопресвитера Шмемана, и сводится вся «духовность» Православной Церкви, о. Александр проявляет в своих «Дневниках» вопиющее незнание богослужебного Устава. В «Дневниках» читаем: «Среда, 27 февраля 1974. (1-я седмица Великого поста. — Прим. авт.) Вчера в церкви за утреней пели целиком вторую часть канона Андрея Критского. И еще раз поразил контраст между этой божественно-грандиозной поэзией... и вкроплением в нее византийскими тропарями с их платонической сосредоточенностью на “душе моя”, с полным нечувствием истории как Божественного “театра”» (с. 79). Совершенно немыслимо в те времена для какого-нибудь православного священника в Советском Союзе не отличать утреню от великого повечерия, во время которого на 1-й седмице Великого поста и читается покаянный канон Андрея Критского. Да и сам канон Андрея Критского представляется прот. А.Шмеману «насквозь риторическим произведением» (с. 80), пронизанным «устаревшим византинизмом» (с. 257), «чуждым для современного человека» (с. 616).

Из «Дневника» явствует, что пост (будь то Великий или Рождественский) для отца Александра не означает абсолютно никакого личного аскетизма: постоянные обеды в различных ресторанах, «уютнейшие ужины» с очередными прибывшими в Америку «русскими» эмигрантами третьей волны. Еще одна цитата из «Дневника»: «Пятница, 29 ноября 1974. (Рождественский пост. — Прим. авт.) ...Чудный день! Сначала тихая, “легкая” обедня... Вечером — индюшка... Беспримесное счастье, полнота жизни...» (с. 132). Встречающиеся чуть ли не на каждой странице «Дневников» постоянные обличения православной духовности находят в дневниковых записях о. Александра весьма простое и честное объяснение: «Я почти совсем не молюсь, моя “духовная жизнь” — в смысле “подвига”, “правила”, всякого там “умного делания”, всего того, о чем все время говорят кругом меня, — ноль» (с. 629). Вот, оказывается, в чем причина раздражения о. протопресвитера на православную духовность. Ему, видимо, хотелось бы подогнать Православие под свой светский образ жизни, абсолютно лишенный мало-мальски духовного делания, т.е. без молитвы и поста. А при отсутствии у него самого каких-либо самых минимальных усилий в духовной жизни аскетизм и церковность других людей неизбежно вызывают раздражение, брюзжание и объявляются о. Александром «шизофренией» Православия. Все это брюзжание на Православную Церковь приводит к полной потере чувства пастырской ответственности за судьбы своих духовных чад и Церкви в целом.

Существуют свидетельства, как о. Александр, видимо тяготясь богослужением, выходил во время шестопсалмия на паперть, чтобы выкурить сигарету (по его собственному признанию, он выкуривал по две пачки сигарет в день — с. 422). Постоянное чтение, даже и на Страстной, безбожных светских, чаще всего французских писателей, и ни одной православной книги на протяжении всех дневниковых записей с 1973 по 1983 год! Правда, пару раз встречаются такие записи: «Суббота, 14 мая 1977. Поздно вечером, уже в кровати читал, вернее — листал валаамский сборник о молитве Иисусовой. Странное чувство — словно о какой-то другой религии читаю... То же чувство испытывал, я помню, читая книгу об о. А.Мечеве» (с. 374). Или: «Среда, 30 сентября 1981... Читал, просматривал вчера книгу епископа Игнатия Брянчанинова о смерти. Как можно такие книги писать? Как можно во все это верить?» (с. 587). Поистине, дневники американского протестанта в православной рясе!
http://www.blagogon.ru/articles/144/

Это мнение Священника Игорь БЕЛОВ и Николай КАВЕРИН.

Разговор по-существу, как я вижу...

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"

Следующая ссылка большая, потому приводить её здесь неуместно целиком. Оставлю в приложении. Читайте внимательно.

_________________
"Каждый за себя, только Бог один за всех"