Читаю сейчас трехтомник "Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий", составленный Николаем Новиковым. Книги не являются именно пособием для освоения молитвы, а представляют собой обширный обзорный материал, помогающий понять суть, значение и место в жизни человека духовного труда. Уже очень много говорилось о том, что "духовные делания", оторванные от реальной повседневной жизни, от "мира", по сути очень мало стоят, - те же отшельники, исходя из мирской суеты, мира не оставляли, и горячо молились за него. Мир - это ценность, созданная и врученная Богом человеку, и человек обязан его "делать и хранить", хранить и делать. В связи с этим очень большое значение для христианина должны иметь такие понятия, как патриотизм, любовь к Отечеству. "Изначально родная земля названа Отечеством не потому, что на ней обитали предки — отцы и прадеды, но потому, что это та земля, что дарована человеку Отцом Небесным. По слову апостола, от Бога Отца именуется всякое отечество на небесах и на земле (Еф. 3,14-15). Земное наше Отечество даруется нам Господом, так же как и Отечество небесное. Потому оба слова пишутся с заглавной буквы, и потому — родная земля есть святыня, которой мы обязаны дорожить. Как святыня — Родина нуждается в нашей защите, и это всегда почиталось священным долгом" (Новиков Н.)
Сейчас как-то мало известны предреволюционные проповеди и наших новомучеников, и тех праведных людей, которых Господь уберег от того, чтобы дожить до той страшной катастрофы, - и это очень большой пробел в нашем мировоззрении. Хотелось бы хоть немного восполнять для себя эти пробелы.

Из II тома упомянутого труда: слова, становящиеся сейчас даже актуальнее, чем во время их произнесения.



Священномученик Иоанн (Восторгов), о котором св.прав. Иоанн Кронштадский говорил: "Это дивный человек, обладающий необыкновенным красноречием... это Златоуст... он может великую пользу принести России".

"Нигде в мире, — говорил с амвона в 1906 году протоиерей Иоанн, — не позволено печатное и открытое богохульство и кощунство... Ведь даже во Франции подобные выходки останавливаются государством и влекут за собой судебное преследование. Неужели в России до конца будут следовать гибельному правилу: сначала все и всех распустить, предоставить злу полную свободу действия, молчать и мирволить, а затем... но всегда поздно, принимать меры к подавлению зла... Вслед за подрывом морализующей силы религии, несомненно, начнется разброд общества и полная нравственная и государственная анархия. Этого и нужно врагам государства... В уступках нет границ, и стоит сделать только один шаг, чтобы за ним последовали другие».

Отец Иоанн напоминает, что долг и обязанность государственной власти применять силу ради защиты духовных ценностей своего народа. «Власть законная уполномочена наказывать и принуждать к исполнению долга внешними мерами, когда видит, что голос внутренний в том или другом лице перестал действовать, и удерживать его от деятельности вредной и разрушительной для общества... Иначе — будет анархия. Иначе — это расписка в собственном бессилии и даже в собственном неверии».

Отец Иоанн предупреждал о том, что попустительство злу всегда выгодно «внутренним врагам России, врагам всякого порядка, людям без правил и нравственных убеждений». Осмысляя причины революционных событий 1905 года, он призывал не забывать, что предшествовало им: «Припомните, как сочувствовали толстовщине, как осуждали Церковь за отлучение Толстого, этого самого опасного анархиста-теоретика, упраздняющего и Церковь, и государство! Не верили, что из его проповеди "непротивления злу" выродятся самые кровавые замыслы и самые дикие действия насилия. Разве теперь это не подтвердилось?.. Двадцать лет все образованное наше общество буквально питалось навеянным сочинениями Толстого отрицательно-озлобленным отношением к армии, к войне, к патриотизму и к Родине. "Люби всех, но ненавидь свой родной народ" — вот во что выродилась толстовщина на страницах газет».

Все русские беды коренятся в том, что помраченные умы начинают преклоняться пред Западом. «Вот уже поистине отринул нас Бог от лица Своего за то, что многие русские люди пошли в чуждой тьме европейской и пренебрегли свой домашний свет, и возлюбили некоторые русские люди в этом чужебесии тьму паче света».

Пропаганда русофобии была своеобразной артподготовкой перед началом штурма, тем оружием, посредством которого было начато разрушение Русской Церкви и Русского Царства. Не те же ли процессы вновь разворачиваются сегодня? Отец Иоанн в 1906 году писал: «Припомните, как в школах, высших и средних, издевались над всем русским, издевались над религией и патриотизмом "передовые" педагоги!.. Припомните, как мало была распространена и в каком презрении была патриотическая печать... Скажите, что у нас осталось не оклеветанным, не оплеванным, не приниженным?.. Нужно ли говорить о кощунстве над верой и Церковью, о пошленьких рассказах о Церкви, о Царском Доме?.. Да, русское общество легкомысленно делало революцию, легкомысленно играло с огнем. Дорожили ли мы государством? Родиной? Следили ли за ее врагами?.. Откуда идет эта страстная проповедь против воинства, это стремление подорвать в основе любовь к Отечеству и сделать невозможной защиту Родины? Идет это из лагеря врагов всякого порядка... Теперь гром грянул. Пусть же русское общество одумается, отрезвится, оглянется на себя; пусть вступит в борьбу с этими грозными покушениями на духовную нашу цельность. Пора понять, что мы своей беспечностью, беспринципностью и разъединением, своим молчанием и трусостью помогаем врагам государственного порядка, помогаем разброду нашей религиозной и общественной мысли, распаду нашего веками сложившегося государственного строя».

Отец Иоанн пояснял, кому именно выгодно, прикрываясь демагогией о христианском милосердии, препятствовать справедливой строгости и применению крайних мер. Попустительство злу всегда «нужно врагам Родины... Они кричат, что наказания запрещены законом Божиим, что они противны заповедям Божиим. Они не хотят знать, что в личных отношениях одного человека к другому, безусловно, воспрещено христианину налагать самовольно наказания на ближнего своего, но власти законной, о которой апостолом сказано, что она не напрасно носит меч, это право предоставлено. Но кто же говорит против наказаний? Люди, действительно почитающие Евангелие и заповеди Божий?» Нет, так говорят те, кто не хочет знать, что всепрощающая христианская любовь, любовь к врагам — не есть попустительство злу.

«Берегись, христианин, слушать лицемерные речи... Лицемеры нередко ссылаются на слова Спасителя о любви к врагам и непротивлении злу. Но разве Господь наш для того приходил на землю, чтобы дать злу торжество? Разве тому Он учил верующих? Разве Он не обличал пороки?.. Нет. Мы знаем, что Спаситель наш боролся с грехом и диаволом и за это пострадал даже до Креста. Он и нам заповедал такую борьбу... Не только всемирная, но и предмирная история в горнем царстве духов открывается борьбой добра и зла, ангелов света и ангелов тьмы; борьба эта переходит и в мир разумно-нравственной твари на земле, и с тех пор борьба добра и зла красной нитью проходит в истории человечества и составляет одушевляющее и движущее ее начало. Никто не может уклониться от нее; каждый должен определить, на какой стороне он стоит в этой мировой борьбе и под каким знаменем сражается. Для борьбы с мировым злом приходил на землю Сам Сын Божий, да разрушит дела диавола... и до скончания веков будет происходить ожесточенная борьба верных и неверных».

Со внешним злом «ведет борьбу государство, к этому именно и призванное, ведет борьбу христолюбивое, христоименитое воинство. Кратко, но ясно и сильно об этом учат апостолы, вопреки всяким попыткам обосновать анархию на силе Священного Писания. Государство — это Божий слуга, отмститель во гневе злое творящему, оно призвано увенчивать добро, наказывать и сдерживать зло: оно не без ума носит меч... Не удивительно поэтому, что Иоанн Креститель, дав наставления воинам... не отрицал самого звания воинского и не приказывал им оставить его... И Спаситель... капернаумскому сотнику не повелел сложить воинские доспехи... но оставил его у долга его служения... И цари, князья-воители, умиравшие за веру, сражавшиеся за веру и отечество, и Константин Великий, и Владимир Святой, Борис, Глеб, Игорь, Довмонт, Андрей Боголюбский, Михаил Черниговский, Михаил Тверской, Александр Невский, Димитрий Донской и другие — все эти воины почитаются в Церкви как святые...
Когда в споре с равноапостольным Кириллом неверные указали ему на видимое противоречие христианства, заповедующего любить ближних и, в то же время, допускающего войну, святой спросил их: "Какую, по вашему мнению, заповедь нужно прежде всего исполнить, большую или меньшую?" Ему ответили: "Большую". Тогда святой сказал: "Правда, Христос заповедал любовь к ближним, но Он дал и другую заповедь, которую Сам же и назвал наибольшею: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою — жизнь свою — за друзей своих».

И вот уже в январе 1918 года отед Иоанн, призывая к активной борьбе со злом, с амвона храма Василия Блаженного обращается к своей пастве: «Да сгинет то неделание и непротивление злу, которым теперь охвачено русское образованное общество под ударами обрушившихся на него несчастий, правда им же самим и подготовленных. Такая борьба не только совместима с христианством, но и составляет обязанность христианина. Такая борьба приобщает нас к подвигу исповедничества».

В этой борьбе обрел мученический венец и сам отец Иоанн".

Должен ли противостоять христианин злу силой?
Цитата из той же книги:

Добрый воин

Причины многих ошибок коренятся в непонимании заложенного Богом соотношения между законами духа и материи, когда упускают из вида сущностное различие между личностью и обществом, когда начинают путать земное и небесное, забывают сказанное: Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. Вполне разъясняет эту проблему в своих трудах Н. Я. Данилевский. Естественно, говорит ученый, что человек, отклоняющийся от норм евангельских заповедей, поступающий несогласно с правилами христианской нравственности, нарушает духовный закон. Но те требования, что предъявляются к отдельной личности, не могут распространяться на человеческие сообщества. Высшая конечная цель человеческого существа, указанная нам в Откровении, есть соединение с Богом в Царстве Небесном. Осуществимо это только для обладающей бессмертием личности, и осуществимо только за пределами земного мира—в вечности. Отсюда происходят и правила нравственности, основанные на неотвратимости посмертного воздаяния. С другой стороны, общество, как «коллективное существо», есть временное образование, конечное в пределах земного мира. Соответственно цели, стоящие перед ним, ограничены и не простираются в вечность, а поэтому и нравственные правила, имеющие отношение к духовной жизни личности, к обществу не применимы. Здесь вступают в действие совсем иные закономерности. Данилевский на многих примерах показывает, как смешение этих понятий приводило правителей России к череде исторических ошибок, последствия которых бывали страшными. Это те случаи, когда псевдохристианское благородство — снисходительность и уступчивость противнику — оборачивается враждой к собственному народу. Это та «любовь» к врагам, за счет предательства интересов своих соплеменников, которую И. А. Ильин называл «духовным самоубийством».

Данилевский Н.Я.:
«Применение правил христианской нравственности к межгосударственным и даже международным отношениям было бы странным смешением понятий, доказывающим лишь непонимание тех оснований, на которых зиждутся эти высшие нравственные требования. Требование нравственного образа действий есть не что иное, как требование самопожертвования. Самопожертвование есть высший нравственный закон. Собственно говоря, это тождественные понятия. Но единственное основание для самопожертвования есть бессмертие, вечность внутренней сущности человека; ибо для того, чтобы строгий закон нравственности, или самопожертвования, не был нелепостью, заключающей в себе внутреннее противоречие, очевидно, необходимо, чтоб он вытекал из внутренней природы того, кто должен на его основании действовать, точно так же, как и во всех природных или, что то же самое, божественных законах». Если бы жизнь человека ограничивалась земным существованием, то законы его деятельности строились бы на основе «требований здешней жизни», на началах эгоистических, началах «здраво понятой пользы», т.е. временного спокойствия, счастья, благоденствия, в которых каждое существо находило бы «конечную, единственно вообразимую цель своего бытия». Поэтому только в том случае, когда требования нашего духа не исчерпываются содержанием временной земной жизни, возникает нравственное начало любви и самопожертвования. Но как раз «государство и народ суть явления преходящие, существующие только во времени, и, следовательно, только на требовании этого их временного существования могут основываться законы их деятельности, то есть политики. Этим не оправдывается макиавеллизм, а утверждается только, что всякому свое, что для всякого разряда существ и явлений есть свой закон. Око за око, зуб за зуб (Исх. 21, 24; Лев. 24, 20; Втор. 19, 21; Мф. 5, 38), — строгое право, Бентамовский принцип утилитарности, то есть здраво понятой пользы, — вот закон внешней политики, закон отношений государства к государству. Тут нет места закону любви и самопожертвования. Не к месту примененный, этот высший нравственный закон принимает вид мистицизма и сентиментальности... Начало здраво понятой пользы, очевидно недостаточное и негодное как основание нравственности, должно дать гораздо лучшие результаты как принцип политический по той весьма простой причине, что он применяется здесь к своему настоящему месту».
Данилевский Н.Я. Россия и Европа.

Решимость и воинский дух всегда отличали лучших представителей русского духовенства и иночества, верных апостольской заповеди: Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа. Когда в княжение святого Владимира умножились напасти от разбойников, епископы обратились к Великому князю: «Зачем не казнишь их?» Владимир отвечал: «Боюсь греха». Епископы возразили: «Ты поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милование, тебе должно казнить разбойника». Митрополит Кирилл, тридцать один год стоявший во главе Церкви, управлял ею в страшное время начала татарского ига. Все время своего святительства провел он в разъездах, укрепляя религиозный и национальный дух своей страждущей паствы. Это он благословлял на борьбу со шведами Великого князя Александра Невского.
А миролюбивый и кроткий игумен Сергий грозно налагал церковные прещения на земли, непокорные Великому князю, напоминает нам историк (Тальберг Н.Д). Радонежский святой в заботах о делах государственных вдохновлял и благословлял Великого князя Димитрия Донского на кровавое побоище с татарами. Прп. Сергий не ожидал милостиво всеобщего татарского покаяния и обращения, но послал в бой схимников своей обители Пересвета и Ослябю убивать врагов. Когда настало время свержения татарского ига, духовенство, в лице митрополита Геронтия, архиепископа Ростовского Вассиана, игумена Троицкого Паисия и других, подвигло Иоанна III на открытую борьбу с поработителями.
Святой патриарх Ермоген поднимал Русь на поляков, он спас страну в смутные годы XVII века, став, за отсутствием государя, «начальным человеком земли Русской», и отдал жизнь, защищая Отчизну. Иерархи и иноки помогали патриарху в его патриотическом делании. Обитель прп. Сергия, Псково-Печерский и Боровский монастыри, Тихвинская обитель с оружием отбивались от врагов, отстаивая православие и Отечество. Монахи Сергиевой Лавры воевали в Смутное время с воровскими шайками. Затворники: прп. Иринарх Ростовский и блаженный Иоанн Псковский — подвиг свой обратили на служение Родине и вдохновляли русских людей на священную борьбу. Отшельник Иринарх призывал князя Пожарского идти на Москву, а митрополит Ростовский Кирилл вместе с князем вел ополчение на столицу. Защищали Родину митрополиты: будущий патриарх Филарет Ростовский, Ефрем Казанский, Исидор Новгородский, архиепископы: Сергий Смоленский, Феоктист Тверской — трое последних поплатились за это жизнью. Народному сознанию всегда была близка идея, сложившаяся в эпоху Московской Руси: «Всегда царям подобает быть обозрительными, овогда кротчайшим, овогда же ярым. Ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мучение. Аще же сего не имеет — несть царь».
Что было бы с Россией, если бы царь Алексей Михайлович (Тишайший!) стал ожидать покаяния Степана Разина и его своры, ограничившись молитвой за них? Что было бы, если бы Екатерина Великая «смирилась» перед пугачевскими бандами, которые Пушкин именует «сволочью», и не взяла бы на себя решимости казнить злодеев от лица православной России? Они стали бы предателями своего Отечества. Но они помнили дошедшее до нас наставление прп. Феодосия Печерского: «Живите мирно не только с друзьями, но и с врагами, — однако только со своими врагами, а не с врагами Божиими». Ведь безумству таковых надлежит полагать предел, как учил апостол Петр, ибо такова есть воля Вожия.
Вспомним наших полковых священников, уходивших со своими полками в атаку, без меча, но с крестом, благословлявших на смертный бой за Родину. Вспомним владыку Вениамина (Федченкова), который по собственной инициативе в роковую минуту белой борьбы за Крым в 1920 году с крестом в руке, рядом с главнокомандующим вел в атаку на коммунистов офицерские роты. Это ли не «акт глубоко православный, украшение русской церковной истории».
Подлинно христианского духа исполнено предсмертное письмо священномученика Вениамина Петроградского, написанное им в 1922 году. Ему совершенно чужды настроения непротивления и приспособленчества, которыми захвачены «суетные сыны века нынешнего». Уже обреченный на жертву, святитель обращается к потомкам: «Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя. Теперь время суда... Нам ли, христианам, да еще и иереям, не проявить подобного мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века?!»

Милуйте рассуждающе
Преподобный Феодор Санаксарский

"Однажды настоятелю Санаксарского монастыря старцу Феодору был задан вопрос: «Как нам быть, отче святый, со своими рабами злонравными? Наказывать их не смеем, ибо в Писании сказано: Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою, и всякий... унижающий себя возвысится. Думается посему, что нам господам должно быть к своим рабам, яко отцам, а не мучить и казнить их, хотя бы и были они виновны».
Старец Феодор приводит в ответ слова свт. Иоанна Златоуста, который вражьим — супостатным — делом называет неуместное проявление мягкости в тех случаях, когда от людей требуется силой и твердостью противостать явному злу. Такая псевдодоброта, оказанная по малодушию или из лжесмирения, есть, по слову святителя, «губителево» дело. Старец Феодор учит: «Потому говорю я, друга, и вам, разум Писания не постигающим, что если злые нравы, по вашему разумению, не будут во исправление наказуемы, то нельзя будет людям и жить на свете. Рассуждает о сем святый Златоуст в своих беседах: "Народы, не укрощаясь страхом наказания, один от другого истребятся, угрызая и снедая друг друга, богатый убогого, сильный немошного". Почему и в книгах Царств поминаемый жрец Илий принял от Господа Бога казнь за то, что не наказывал родных детей своих за развращенные их поступки; хотя словом он много их журивал, но телесно не наказывал... А Ахав и на смерть от Бога осужден был за то одно, что не убил царя Сирского, коего по обстоятельствам общества надлежало убить ему... Почему, и в новоблагодатном уже состоянии, Христос Спаситель, образ жития всем нам подавая в Своем в мир пришествии, хотя и глаголет яко кроток есмь и смирен, но прибавляя: сердцем, а не по видимому; по видимому же иногда в потребных случаях и яко на строгость прелагашеся, когда, приняв бич от вервий и свив его, изгнал из церкви безчинных торжников. Так бо о сем и Златоуст святый на апостольское к Галатам послание, главу первую, не токмо к мирским, но и к духовным пастырям говорит: "Еже бо с кротостию присно ко учеником беседовати, внегда зельности требуют, не учителево, но статное". Сего ради и Господь помногу тихо ко ученикам Своим беседовал, но бывало, что и жестокие употреблял слова... Петрови убо рек: блажен еси, Симоне, вар Иона, и обещал основание Церкви на исповедании его положити; немного же спустя после сих словес, глаголет: иди за мною, сажано, соблазн ми еси. И паки ко всем: единаче ли и вы без разума есте?. Так и мы должны утверждаться, помня при том и апостольское слово: Овех убо милуйте разсуждающе, овех же страхом спасайте. Посему всякое телесное наказание, с намерением исправления употребляемое, а не ко удовольствию мщения и злобной страсти, не нарушает христианского смирения. И в русской истории видим, как при великом князе Владимире, крестившем Русь, такое затем последовало замешательство от опущения виновным наказаний, что от злых людей и житья добрым не было. Почему уже и приступили тогда к блаженному князю добрые люди, чтоб защитил их от злых, восстановил бы паки казни, яко от злодеев и в дорогах проезду не стало. Тогда паки и восстановили за злодеями наказания».

В житии старца Феодора приводится такой случай: «Обходя строения монастырские, заметил прп. Феодор одного из работных людей в поведении развращенном и остановил его, тот же начал с настоятелем пререкаться. Отец Феодор тростью, ею же опирашеся, приударил тогда работника того раза два или три. Кое же кто из братии соблазнились, увидев такое, и, вошедши затем в келию ко отцу на откровение помыслов, говорили ему: "Разсуждается нам, отче святый, что бить человека палкой монаху не дозволено, он уже по мантии и яко рук у себя не имеющий, а по обещанию монашескому лучше ему самому биту быть, нежели другого бити, а особливо ежели иеромонашеский имеет сан: правила за то и наказание таковому приписывают. А Ваше преподобие не только сами изволите работных бить и нас иногда за противоречие из келий выталкиваете, но повелеваете и всему братству, во обстоятельствах нашествия на обитель разбойников, вооруженными руками, аще и ко убивству пригодными, против них выходить, почему от Вашего преподобия по келиям братским и колья, и рогатины розданы для таковых случаев"».
Отвечал им отец: «Предлагаемые вами, друга мои, разсуждения и доказательства указывают на состояние единоживущего человека, а не на общество. Ибо должен монах по пострижении яко без рук быть, но к деланию руками худых, а не добрых дел, — к добрым же делам монах наипаче пострижением приобязуется. А по Христову закону, поелику нет больше сея добродетели, аще кто душу свою положит за други своя, так и я, к наблюдению спасительных порядков во обществе братском поставленный, иногда и ударю слегка кого за развращение нрава или из келий кого толкну, страх потерявшего, — для спасения его души и чтоб удалить из братства сие развращение, ко общему соблазну и греху следуемое. Так и апостол говорит: овех убо милуйте разсуждающе, овех же страхом спасайте, от огня восхищающе. Притом же я, например, ударил слегка, единственно в знак страха и для отведения его от худости; а если бы не чувствовал он сего страха да попался жить с обыкновенною своею худостию к какому-либо господину, то тогда за сии его качества не только впятеро тяжелее изувечили бы его, но, могло быть, что и вовсе без здоровья оставили. Чрез мою же поправность будет здоров всегда. Если также, по разсуждению вашему, и в обстоятельствах нашествия на обитель варваров против малого их числа не противиться, что и не без убивства иногда бывает, — то уже подлинно жизнь наша разорится; придут хоть и пятеро злодеев, а нас восемьдесят человек да не будем противиться, — то пятеро всем нам сделаются разорителями и, следовательно, бедствия учинят и обители, и спасению... Не должны мы, со святым Златоустом говорю, оставаться без действия и ожидать сверхъестественной защиты от благодати Божией, тогда как можем и сами от напасти естественными защитить себя способами, кои единственно премудростию Божией в благотворение к роду человеческому даруемы. Когда же против пяти человек, например, найдут пятьдесят злодеев, то во обстоятельстве таком, то есть где человек сам напасти избыть не в силах, тут уже просить следует о защищении единого Бога; в иных же случаях надобно самим противостать, а не малодушничать, ибо сие противно будет Богу».

(Н. Новиков."Молитва Иисусова. Опыт двух тысячелетий".)

Сейчас просматриваю серию фильмов об афонском Старце Паисие Святогорце. Эти фильмы – результат послушания игумена Киприана (Ященко) афонскому старцу Евфимию, назначившему игумену создать документальный фильм о Старце Паисие Святогорце.

В пятом фильме "Панагуда" о.Киприан побывал у соседа о.Паисия по афонской Горе старца Гавриила, - благолепного в своей духовной простоте монаха.



Мне понравилось, как старец Гавриил просто и непосредственно отвечал на вопросы иг.Киприана. Вот пару примеров:

Игумен Киприан: Некоторые духовники говорят, что скоро мирные времена закончатся…
Старец Гавриил: Да, говорят. Если приедут американцы нападать на Россию, тогда каждый русский обязан защищаться, защищать свою Родину, свою жену, своих детей. Всегда, когда иностранная нация нападает на другую, это не благословенно…

Игумен Киприан: Отец Гавриил, как нам узнать волю Божью?
Старец Гавриил: Господь всегда отвечает, как говорят отцы Церкви, тремя способами: "да, нет, подожди", - «Да, Я сделаю то, что просишь», «Нет, тебе сейчас это не нужно», и «Подожди, пока еще не пришло время». Этими тремя способами всегда Господь отвечает.