ГЛАВНАЯ
ФОТО
ВИДЕО
АУДИО
НОВОСТИ
ФОРУМ«Люди боятся даже лайкнуть мое фото». Как жить с ВИЧ
| 3 ДЕКАБРЯ 2018 (Понедельник) 14:31:26 1 декабря отмечался Всемирный день борьбы со СПИДом. Предлагаем вашему прочтению интервью сайта pravmir.ru с Анной Королевой, которая живет с ВИЧ уже 8 лет.Когда Анна Королева сказала батюшке, что у нее ВИЧ, он перепугался и поставил ее в конец очереди на причастие. А потом извинился: "Прости меня! Я ничего про это не знал". Далеко не все священники на это способны, считает Анна. Она живет с ВИЧ уже 8 лет и рассказывает, как обманчиво заявление батюшек "у нас на приходе таких нет!", что должны священники знать про ВИЧ, зачем ее щупают те, кто только узнал свой статус, и как удается отговорить людей от самоубийства. – "Глядя на вас, сложно представить, что вы болеете", "А так не скажешь". Вам часто это говорят. Как вы относитесь к таким словам? – Иногда возмущают, сейчас чаще думаю: "Да и Бог с вами". Некоторым предлагаю меня пощупать и хорошо осмотреть. Вот мы сидим в кафе, посмотрите вокруг, кто с какой болезнью? Давайте тогда плакат на каждого повесим: "Холецистит", "Геморрой", "ВИЧ". Ну как по виду определить? Вчера вечером встречалась с женщиной и ее мамой. Мама чуть постарше меня, и это у нее была трагедия, когда она узнала, что у дочки ВИЧ. Совершенно нормальная семья, все воцерковленные. И она все равно, даже глядя на меня, щупая, рассматривая справки, говорила: "Не может этого быть!" Настолько ей вбили в голову, что это болезнь маргиналов. – То есть, когда вы общаетесь с людьми, у вас справка наготове? – Да, чтобы доказать, что я это не придумала. Некоторые говорят, что я придумываю. Тогда я спрашиваю: "Ну а как, по-вашему, должен выглядеть человек с ВИЧ? У нас шприц, что ли, из коленки должен торчать?" Ты годами никак не замечаешь вирус и выглядишь совершенно обычно. – А как люди отвечают на этот вопрос про "выглядеть"? Какие предположения? – У нас был эксперимент. При Сеченовском институте у нас была группа, где мы занимались вместе спортом: и люди со статусом и люди без. Семьями люди приходили. И никто не знал, кто с ВИЧ, а кто нет. И однажды руководитель нас посадил и спросил, как должен выглядеть человек со статусом. Отвечали, что он должен быть подавленным, голова опущена вниз, поза стыда и жертвы, заметные болячки. Плюс он же всегда наркоман, значит, худой, впалые щеки и трясущиеся руки. А потом попросили поднять руки тех ВИЧ-положительных, кто живет с открытым лицом. Я подняла. И гробовая тишина. И рядом со мной девушка повернулась: "Вау!" Значит, какой вывод? По внешним признакам нельзя никогда вычислить этого человека. – Три главных мифа про ВИЧ? – Первый, что внешне нас можно вычислить, второй, что кто-то раскидывает зараженные шприцы, третий, что этим болеют только маргиналы. 53,5%, по данным академика Вадима Покровского, из всех недавно зараженных не наркоманы и речь идет о гетеросексуальных контактах. Среди них и депутаты, и артисты, и кандидаты наук. – И вы – педагог. Как вам муж рассказал про ВИЧ? Вы еще тогда не были женаты, правильно? – Если два воцерковленных человека хотят вступить в брак, они же полностью открываются друг другу, иначе это вранье. Он сказал: вот у меня такое заболевание. Я спросила, лечится ли это, он ответил, что есть таблетки. Но при этом объяснил, что все надуманно: "Я 11 лет с этой болезнью, она мне ничего не сделала". Его мама, фельдшер, добавила, что это просто пониженный иммунитет. Надо есть лягушек, заваривать травки, и будет хорошая иммунная система. – Почему вы поверили? – Представьте, перед вами сидит гора мышц. Мужчина с большой буквы, умный, крепкий, уверенный, сильный психически. У него выносливость просто колоссальная. Духовник благословил нас на брак, сказал: дай Бог, если будут дети, но дети у нас не получились, получился ВИЧ. Мой даритель начал лечиться, когда у него скакнула температура до 40. Это выглядело страшно: высоченная температура, лихорадка, он покрылся герпесом, заговаривался, не мог ни стоять ни есть, похудел на 27 кг. Я его просто вытащила на себе в МГЦ (Московский городской центр борьбы со СПИДом – прим. ред.), он сразу стал пить антиретровирусную терапию и полностью восстановил здоровье. – Это изменило ваше отношение к болезни? – Этот случай абсолютно изменил мое мировоззрение. Я поверила, что болезнь есть. Мне Боженька показал, что будет со мной, если я буду отрицать ВИЧ. Вирус у меня появился сразу, как только мы расписались. Когда я узнала, мне стало страшно, но не так, когда я увидела, что с мужем произошло. Бог показал, как можно рухнуть и как подняться. Сейчас я принимаю один раз в день во время обеда таблетки, и с ВИЧем на этом покончено, вирусная нагрузка уже не может мне повредить. – Вы создали проект "Верю.Знаю.Живу", какие у него задачи? – Я отдала свои визитки ВИЧ-клинике, и врачи из московского центра, когда видят, что с пациентом надо другой разговор вести, мой телефон дают. Потом помощники стали появляться. И мы создали движение "Верю.Знаю.Живу". Это не только помощь и консультирование, это ликбез среди священников. – А что, ликбез в церковной среде необходим? – Когда я пошла по храмам и начала спрашивать служащих, что вы знаете о ВИЧ, какую работу проводите, мое появление приводило в ступор священников и работников храма. Хорошо, говорю, к вам приходит человек с диагнозом и говорит, что хочет развестись, что вы ему скажете? А вы кто? А вы почему спрашиваете? Они пугаются. Или говорят: "У нас на приходе таких нет". Вот я была на Пасху в храме рядом с домом, там стояло человек двести. По статистике у нас каждые пять минут заражается один человек. А в Сергиевом Посаде я однажды набирала воду в часовне, попросила инока помолиться, дала ему список. Он спрашивает: "Это кто?" Говорю: "Больные люди, ВИЧ". "Ха, нет такой болезни!" Ответственность должна быть какая-то! Там же и другие люди вокруг стоят, слушают, что ты говоришь. – Ну, и пусть говорит. Человек пойдет потом к врачу и выяснит все про ВИЧ. Или нет? – У нас сейчас и врачам не верят, и друг другу перестали. Верят батюшке. У нас батюшка и психотерапевт, и доктор, и нянька. Тяжело люди сейчас живут. И в концепции РПЦ о помощи людям с ВИЧ написано, что священники должны давать достоверную информацию о заболевании. Еще в 2005 году она принята. Надо помогать священникам организовать работу с людьми, иначе они у нас выпадают. Помогаем геям, проституткам, наркоманам. А простыми благополучными с ВИЧ-статусом никто не занимается. Девочка поет в церковном хоре, выходит замуж за молодого человека, а у нас не принято сдавать анализы, получает ВИЧ и идет на самоубийство. – Вы реальную историю сейчас рассказываете? – Реальную. – Она покончила с собой? – Нет. Она просто маме так сказала, что покончит жизнь самоубийством. А мама не знает, что делать, и бежит к священнику. А у него нет достоверной информации, он не может помочь. Хорошо, что есть такие люди, как отцы Валерий Буланников, Игорь Давыдов, Антоний Кадышев. Я больше не знаю, может, еще кто-то есть. – Я смотрела запись дискуссии, в которой вы участвовали, на телеканале "Спас" с отцом Димитрием Смирновым. Из вашего диалога явно что-то вырезали. Что? – Отец Димитрий Смирнов назвал однажды ВИЧ-положительных спидоносцами. И я ему сказала: "Вы как священник должны нести любовь и добро. Как можно людей так называть? Вот я сижу перед вами, скажите мне, что я спидоносец. Или покажите пример, как должен вести себя священник, здесь признайте ошибку и извинитесь". Я хотела, чтобы он встал и сказал: "Люди, простите меня, грешного! Я вам дал недостоверную информацию. Меня самого ввели в заблуждение". Это было бы достойно. "Ну вы мне еще будете рассказывать, как себя вести!" – такой был ответ. А я свой ВИЧ на сто процентов получила из-за Смирнова, мой воцерковленный муж выслушал, что такой болезни нет, и меня в этом убедил, показав видео отца Димитрия. "Мы не можем этого просить у священника", – сказала тогда ведущая. А почему не можем? Смелый, достойный батюшка должен не бояться просить прощения. Сколько бы людей пришло в храм после его поступка! Должна быть личная ответственность священников за недостоверную информацию. Ведь люди умирают! Совсем недавно у нас в ИКБ-2 умер священник, уже стадия СПИДа была, не лечился, "нет такой болезни"! Вот в Питере идет судебный процесс, батюшка взял ребенка из детдома, не стал давать терапию, ребенок умер. И это кто? Ба-тю-шка! Где? В Пи-те-ре! Не безграмотный крестьянин с периферии. – Какой самый странный совет вы от священника получили? – Молитесь, и все пройдет. Ходите в храм, и все будет хорошо. Не будет. Без лечения не будет. Лучше молиться, чтобы Бог послал хорошего врача. – Но ведь Бог может все? Получается, нет? – Чтобы ты заснул с 1000 единиц копий вируса, а проснулся – ничего нет? – Вроде того. – Ха-ха-ха! Ведите правильный образ жизни, творите добро. Или хотя бы не делайте гадостей. Лег вечером – думай, не зря ли ты сегодня небо коптил. Дальше скажи: "Господи, я так хочу выздороветь!" А Бог тебе ответит: "Ну ты хотя бы дойди до МГЦ" (Московский городской центр борьбы со СПИДом – прим. ред.). – Многие люди думают иначе… – Тех людей, которые думают иначе в вопросах ВИЧ/СПИДа, выносят в черных мешках из ИКБ-2 (Инфекционная клиническая больница №2 – прим. ред.). Поговорите со священниками, которые там работают, они расскажут, что такое чудеса и что значит не лечиться. – Что вам сказал священник в вашем храме? – Я пришла на исповедь, описала, что заразилась, и спросила, как мне подходить к чаше, не заражу ли я кого-то. Я не знала тогда, что не передается. Отец Валерий перепугался: "Встань в конец очереди". Я встала, причащалась последней, но меня это задело. А потом пошла в другой храм. И там батюшка сказал на исповеди, что у него такие люди есть, что ничего страшного, что надо лечиться. А иногда и он не знает, у кого какие болезни. Если б через причастие заражались, вымер бы весь православный мир. А я к концу очереди все равно старалась встать. Он остановил очередь и выдернул меня: "Ты! Иди сюда!", и поставил вперед. – Вы вернулись в свой храм? – Через неделю я пришла обратно, к своему отцу Валерию. Рассказала эту ситуацию. И он задумался, сказал: "Прости меня! Я не знал!" Вот она, христианская любовь. И спросил: "А где я могу об этом почитать?" Я начала скидывать ссылки. Вот достойное поведение. Сейчас я, например, звоню отцу Валерию насчет очередной девушки в депрессии, первое, что он спрашивает: "А она пьет таблетки?" Я говорю: "Нет". "Приводи ко мне на беседу". То есть человек не поленился, залез в интернет, прочитал концепцию РПЦ, нашел информацию о заболевании. Он ей рассказал про ценность жизни, православное мировоззрение и подвел к тому, что таблетки принимать надо. Она мне позвонила: "Анна Петровна, я первый раз выпила лекарство". Я пишу: "Батюшка, состоялось!" Он: "Ура!" Плюс одна жизнь. – Что вы думаете о популярном утверждении, что это плата за грехи? – Ведь написано в концепции РПЦ, что нельзя рассматривать болезнь как плату за грехи. Но по жизни я встречаю людей, которые говорят, если на себя смотреть честно, то они знают, за что. Если бы я шел ровной дорогой, жил по Библии… Все равно что-то у каждого где-то есть. Но я бы не сказала, что это плата за грехи. В любом случае пусть каждый решает сам за себя. Батюшка так точно не должен никому говорить, иначе получается осуждение. Взять мой случай. Вышла замуж за вдовца, не изменяла и так далее. Но все равно про себя я знаю, откуда ноги растут. – Еще про самоубийства хотела сказать. Рак, диабет и ВИЧ по данным ВОЗ входят в первую тройку. И у ВИЧ-положительных существует так называемое скрытое самоубийство. Когда человек либо не принимает препарат, или не лечит сопутствующие заболевания, побочки. Я спрашиваю, почему? Ответ такой: пусть лучше я умру от инфаркта, чем от СПИДа. – Так это ж все равно от СПИДа. – Ну и я говорю: скрытое самоубийство, "пусть лучше мне напишут, что я умерла от инфаркта". Чтобы дети не стыдились и пальцем не показывали. Надо прекратить рассказывать, что болеют только маргиналы. Вот статистика от ООН этого года: ВИЧ является основной причиной смерти женщин в возрасте 30-49 лет по всему миру. На втором месте ишемическая болезнь сердца, дальше рак молочной железы, туберкулез. – То есть мне вот 38, и я скорее умру от ВИЧ, чем от рака? – Да. От этого умирают больше, чем от других заболеваний. И на наркозависимых приходится 5%. Страшно, правда? Это просто статистика. В России заражается один человек в пять минут. Пока мы с вами разговаривали, шесть человек получили этот статус. Мы на третьем месте в мире. Вот приезжала съемочная группа канала ОТР, брали у меня интервью. Я им больше часа рассказывала и про пути заражения, и про статистику, ну все. А потом спросила их, кто знает свой ВИЧ-статус, кто сдавал за последний год анализы. Оператор в ответ: "А что, я похож на человека, который должен знать свой ВИЧ-статус?" Спрашивается, зачем я час все это рассказывала? И это характерно для всего населения. Или, например, вот я. Часто лежу в больницах. И картина типичная: ложится, например, женщина с гипертоническим кризом, у нее берут анализы на ВИЧ, гепатит и т.д. На следующий день ее выписывают, и она так и не узнает про свой статус. – Ну из больницы должны позвонить же! – Ха-ха-ха!! Не только не звонят, но, например, пишут там, где ВИЧ: результат отправлен для дообследования. Дальше что? Никто после теста не проводит консультирования и не рассказывает, куда обратиться, они даже не знают, где находится городской центр по борьбе со СПИДом. – Вы про каких докторов говорите? – Всех! Вот так и напишите большими буквами: ВСЕХ. Я очень часто лежу в больницах. Я знаю, что я говорю. И что дальше женщине бедной с гипертоническим кризом делать? Она идет в поликлинику, там на это даже не обращают внимания, переписывают то, что относится к гипертонии. И живет такая женщина, пока у нее не начнется пневмоцистная пневмония. Попадает уже в инфекционку, а там говорят: "А у вас клеток иммунных осталось 20 штук, как же вы не знали!" "А мне никто не объяснил, что это значит и что делать". А в прошлом году в центр по борьбе со СПИДом мужчина встал на учет, 96 лет! – Да вы что! – Да, получается, что в нашей стране впервые выявленные все больше и больше возрастные люди. И узнают случайно, когда уже с возрастными болезнями ложатся в больницу. – Вас часто врачи спрашивают: а вы еще живы? – Это всегда, когда узнают, сколько мне лет. Очень многие врачи удивляются: "Вы еще живы?" У меня даже хештег есть #яещежива. – Вы оставили свой номер в СПИД-центрах, в каком состоянии звонят вам люди? – Это слезы, шок. Мужчины тоже плачут. Недавно звонил полковник МВД, который боялся назвать свое имя. А вдруг через вас кто-то узнает, что у меня ВИЧ. Я говорю, а вдруг кто-то от меня узнает, что у вас чирей на ноге! И что? С вами будут по-другому общаться? Да! Жена с ребенком от него ушла сразу, как узнала. Он хотел знать, как жить дальше. Прямо по пунктам. Я говорю, вам надо встать на учет. Это исключено! Я отвечаю: тогда частная клиника. А дальше мы обсуждали, как наладить отношения с женой, с сыном. Недавно позвонила одна женщина, 60 лет, с вопросом: "А можно я на вас посмотрю?" Я говорю, так вот фотографии. Нет, вдруг это вранье и фотошоп. Я говорю, приезжайте. Она приехала на час, смотрела, слушала, щупала меня. Она тоже вышла замуж за вдовца, как и я, получила статус от своего мужа. В конце разговора сказала: "Все, я посмотрела, убедилась, я буду жить". – Вы где-то говорили, что знаете, что сказать таким людям. – Да. Но при общении надо разделять, человек верующий или нет. У верующих другое мировоззрение, они всегда чувствуют опору. Они не остаются один на один с болезнью и не думают, за что мне это. Скорее, для чего. Это сразу же вытягивает из депрессии и настраивает на деловой стиль жизни. Верующий понимает, что в его крови – смерть, и надо заниматься своим здоровьем, иначе все плохо кончится. И с такими мне говорить легче. – Что, все верующие такие сознательные? – Была женщина, которая сказала: "Так мне и надо, это мне Господь послал за грехи. Я не буду лечиться и хочу умереть". После двухчасового разговора в кафе, когда моя жилетка пропиталась слезами, мне пришлось просто взять ее за руку и отвести к батюшке. В глубине души-то она хотела жить. За 8 лет своей жизни с ВИЧ я поняла, что человек не столько боится болезни, сколько того, что его посчитают маргиналом. А что скажет княгиня Марья Алексевна? Общественное мнение давит сильно. Той женщине батюшка прочистил мозг, что Господь решает, когда и кому уйти. Она начала принимать лекарства. – А неверующие? – С ними тяжелее. Тут я не могу через Бога подойти. Есть женщина, которую я знаю уже 4 года, и она чувствует себя хуже и хуже. Она врач, ни во что не верит, находится в депрессии, весит 44 килограмма. Получила ВИЧ от любимого человека, он умер, есть маленький ребенок. Кроме как пожалеть, найти общие слова, я не знаю как. Просто стараюсь поддерживать таких на плаву. Объяснить, что жизнь продолжается. На днях я встретила женщину, которую диагноз затормозил от той жизни, которую она вела. Она пришла к Богу, крестилась. А есть и другие. Раз у меня такой диагноз, гуляй, рванина. Это, в основном, неверующие люди. А теперь я хочу попробовать все! И хорошо, если это просто прыжок с вышки, путешествия, а не наркотики или оргии. – Что еще происходит с людьми? – Квартиры продают. У меня была знакомая пара из Брянской области, муж с женой. Они, узнав свой статус, продали квартиру, детей сдали в детский дом и уехали на Гоа, на наркотики подсели и так далее. Вот так решили закончить свою жизнь. – Почему вы все-таки не стали скрывать диагноз? – Я абсолютно открытый человек. Про себя я могу рассказать все. Я показывала все справки, медицинскую карту. Потому что если не будем этого делать, мы уходим в стигму. – Эта открытость вам не мешает? – Пока нет. Я чувствую себя уверенно, меня сын поддерживает во всем. Я решила жить с открытым лицом, потому что подумала, а может, мне для этого ВИЧ и дали. – Вы потеряли друзей, родственников из-за этого? – Мне было однажды очень плохо, сын на учениях, а я одна и умираю. Я попросила свою тетку, чтобы приехала и из магазина что-то принесла. Нет, нет, нет. Раз попросишь, два, и потом я поняла, что все. Меня поддержала Соня Машура, жена дьякона из Троице-Сергиевой лавры. Она сказала, ну ты же молишься: "Избави мя от лукаваго", ну вот и избавил тебя Бог от таких людей. – А друзья? – Люди боятся даже лайкнуть мою фотографию. Я спрашиваю, почему так. Мне говорят, а вдруг люди увидят, что я лайкаю, и подумают, что я тоже ВИЧ-положительная. Или подруга, с которой мы дружили более двадцати лет, сказала: "Ань, обижайся – не обижайся, но я не могу себя пересилить!" – Хоть на секунду вы пожалели, что открылись? – Нет. Была бы другая ситуация, и они бы ушли. Не надо делать ставку на людей, а только на Бога. Я поняла, что все не главное. Душевная чернота, обиды, ненависть, предъявы, нетерпение несовершенства других, раздражение – это все проявления нелюбви. А Бог хочет, чтобы наша душа очистилась от этого. И я хочу, чтобы мне было чем отчитаться перед Ним, если сейчас на вас с нами метеорит упадет. Как Высоцкий пел: "Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне есть чем отчитаться перед Ним". – Как вас поддерживает сын? – Если бы не он, я бы не выжила. Я хотела, чтобы сыну не было стыдно за меня. Чтобы он не увидел меня сдувшейся, спившейся, запирающейся дома. Мне бы хотелось, чтобы сын говорил, что мама молодец, взяла себя в руки и вытянула не только себя, но и постаралась сделать так, чтобы больше никто не умер. Был страшный момент. Его отец, мой первый муж, умирал от рака легких. А мне как раз поставили СПИД. Сын служил в МВД, пришел в больницу после работы, я сижу в кресле, сил не было никаких. Вот он стоит и два врача в дверях. Я сижу белая, его отец лежит, а он пытается поддержать: "Все отлично, мам! Я ел, я не буду". И у одного доктора начинают течь слезы, они оба уходят, я по стеночке за ними ползу и слышу: "Не знаю, как этот парень выдерживает, мать со СПИДом, отец умирает от онкологии". У сына не поехала психика. Когда его папа умер, он сказал: "Я потерял отца, не хочу потерять мать. Мама, борись!" Он очень верит в Бога, у него вера настоящая, прямо от сердца, он иначе не представляет. Ты, говорит, родилась вопреки, живешь вопреки, вот и действуй. "Мам, обещай, что в этом году ты не сдашься". "Обещаю". Даже его начальник в Росгвардии все знает и поддерживает нас. Если мне плохо, сын может залететь к нему в кабинет с одним словом: "Мама!" И он ему: "Все, иди!" Мало того, этот начальник мне звонит и спрашивает, как здоровье. – Вы боитесь смерти? – Физических страданий боюсь. И того, что сын придет домой, а я его не встречу. Не представляю, что с ним будет. – Вы вспоминаете себя 8 лет назад, жалеете о чем-нибудь? – Да. Что я вступила в этот брак, что заболела этим. Моя семья распалась через четыре года, но не по этой причине. Покажите хоть одного человека, который не сожалел бы о том, что заболел ВИЧ. Да, я нашла себе применение, поняла, для чего. Но ни один человек не смирится с этим. *** Василий Шахгильдян, старший научный сотрудник, врач-инфекционист российского Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Сейчас в России около миллиона людей живет с ВИЧ. Почти 100 тысяч новых случаев заболевания зарегистрировано за 2017 год. Более половины новых случаев заражения вирусом связаны с половым путем передачи. Все больше становится ВИЧ-инфицированных женщин. По данным Росстата, одна из основных причин смерти женщин молодого возраста в России – ВИЧ-инфекция. В настоящее время предпринимаются самые активные меры по широкому обследованию населения на наличие ВИЧ, привлечению людей, живущих с ВИЧ, к диспансерному наблюдению и лечению. Около 50% ВИЧ-инфицированных лиц, состоящих на диспансерном учете, получают антиретровирусную терапию. Согласно Государственной стратегии по противодействию ВИЧ-инфекции в России, принятой до 2020 года, помимо других мер по профилактике и борьбе с ВИЧ-инфекцией, в 2019 г. должен быть достигнут 70% охват больных людей антиретровирусной терапией, спасающей жизнь человеку. Поставлена задача по снижению смертности от СПИДа. В следующем году на закупку АРВ-препаратов будет выделено из средств федерального бюджета 21 млрд рублей и региональных бюджетов 10 млрд рублей. Осведомленность населения по этой проблеме есть. Общество становится более толерантно к людям, инфицированным ВИЧ. Увы, уже не редкость, когда друзья, родственники или коллеги человека заражены ВИЧ. Мне кажется, что стигматизация и дискриминация, связанные с ВИЧ-инфекцией, уже менее остры сейчас. Хотя дремучих людей тоже хватает. Но по-прежнему многие из нас считают, что эта проблема их никогда не коснется, ибо это удел особых маргинальных групп населения. Соответственно, нет настороженности в плане заражения ВИЧ, сексуальное поведение часто небезопасно. Мы все время говорим о стигме и дискриминации. Но есть и другие острые вопросы: привлечение инфицированных лиц в Центры СПИДа, быстрое назначение антиретровирусной терапии каждому обратившемуся за помощью человеку, качество предлагаемого лечения, острый дефицит современных, безопасных, хорошо переносимых и удобных в приеме АРВ-препаратов, уровень оказания стационарной помощи больным ВИЧ-инфекцией вдали от областных городов, ограниченные возможности современной диагностики и лечения вторичных заболеваний. Помимо традиционных, следует использовать новые подходы к профилактике ВИЧ, стараясь охватить как группы риска, так и "обычных" людей 30-45-летнего возраста, пораженность ВИЧ которых также высока. Необходимо оценивать эффективность проводимых профилактических мероприятий, образовательных программ, просветительской деятельности в области ВИЧ-инфекции. Все это важно, но какова эффективность? Бесплатная раздача презервативов, программы по обмену шприцев для наркозависимых – этому тоже надо уделять внимание. Более широкое внедрение доконтактной лекарственной профилактики заражения ВИЧ в определенных группах населения тоже важно. Для раннего выявления ВИЧ-инфекции следует шире применять самотестирование на ВИЧ. Об этом и многом другом мы должны думать сейчас, чтобы не пришлось решать иные, более тяжелые и грустные проблемы в будущем. Фото: Сергей Щедрин www.pravmir.ru / sobor.by/ (просмотров 2156) |
Новости разделов:
|
|||||
|
© www.sobor.by 2004-2016. |
|||||