Я буду собирать открытки до Конца света и две недели позже – Александр Сосна

images/2014/Ya_budu_sobirat_otkritki_do_Kontsa.jpg

10 ФЕВРАЛЯ 2014 (Понедельник) 00:20:56

Презентация уникальной коллекции почтовых открыток с изображениями древних православных храмов Беларуси и Польши состоялась в рамках 21-й Международной книжной выставки в Минске. Собиратель коллекции – вице-мэр Белостока Александр Сосна, который считает эту коллекцию делом своей жизни. Предлагаем Вашему вниманию интервью с коллекционером.

-Александр Григорьевич, откуда Вы так хорошо знаете русский язык?

- Я дам такой ответ: одиннадцать лет и осла научат! Потому что у нас в школе с пятого класса по восьмой, а потом в гимназии, в лицее и в ВУЗе учили русскому. Я английского не знаю, а вот русский знаю. Чтобы собирать открытки, чтобы найти открытки, нужно дружить с коллекционерами, а коллекционеры по всей Европе, и нас объединяет русский язык. Потому что у меня друзья есть и в Москве, которые собирают открытки по моей теме, и в Литве, и в Германии, и в Беларуси. Мы общаемся на русском языке. Белорусский я понимаю, но не говорю на нём, по-немецки знаю только “сколько стоит” и “какая скидка” – самое главное (смеётся). А так мы общаемся на русском языке. Когда я в Польше, говорят, что я русский, когда я в России, говорят, что я из Прибалтики – так ставлю ударения.

- Вас можно назвать коллекционером?

- Да, я коллекционер, но мой папа говорит, что я “юродивый ради открыток”, потому что бывает так, что могу ночью в 11 часов поехать в Варшаву, сесть на поезд, поехать в Германию, идти в клуб, где продают открытки с шести утра, там листать альбомы с этими открытками, а там открыток тысячи! Пятьдесят тысяч нужно пролистать, чтобы найти то, что меня интересует. Потом, в десять ночи, я обратно сажусь на поезд, в шесть утра я в Варшаве, а в девять я в Белостоке. И потом на девять я иду на работу ещё. И это всё ради того, чтобы найти и купить 2-3 открытки.

- Вы так искали какую-то конкретную открытку? С чего началась коллекция?

- Нет, я обычно не знаю, какую открытку буду искать. А коллекция началась с одной открытки храма Кирилла и Мефодия в Ченстохове. Мне просто понравилась эта открытка, и я, как православный, стал собирать изображения православных храмов - не мусульманские же мечети и синагоги мне собирать! До 1918 года в Польше было очень много православных храмов, полторы тысячи. Сейчас их осталось немного. Уничтожили, разрушили, переделали в склады, переоборудовали в костёлы. Осталось чуть больше трёхсот. Я решил собрать все открытки православных храмов, которые находились в Польше. Я знаю, что буду собирать их до конца жизни и на две недели позже. Вы же знаете, когда бы ни был конец света, у православных он будет на две недели позже (смеётся).

- У нас есть время покаяться! У Вас были белорусские предки?

- Белорусские предки? Думаю, что да. Родители мои написали книгу про семью Сосна, и деревню Шерни, откуда папа, и деревню Рудоты, откуда мама. И оказалось, что 200 лет назад они были братом и сестрой, а потом эти корни разошлись. И все их предки были крестьянами. Может, и не белорусы, но местные. У нас не говорят “белорусы”, у нас говорят “это местные”, “тутэйшыя”. И они были православными по вероисповеданию. И как папа говорит, он белорус и окончил белорусский лицей, поэтому его сын тоже должен быть белорусом. Когда меня спрашивают, кто я, я даю такой ответ: «Я родился белорусом, сердцем – поляк, душой - еврей, а по собственному желанию эсперантист». Всё это вместе и есть Александр Сосна, который собирает открытки. И я не считаю, что это хобби. Это больше, чем хобби. Потому, что есть люди с хобби, которые могут отложить своё занятие на какое-то время. Вообще, можно сказать, что все люди что-то собирают. Большинство собирают купюры Национального банка США или других банков, например, Европы. Остальные собирают марки, монеты. А я стал собирать открытки, и это цель моей жизни в том смысле, что я хочу собрать эти открытки не как клад, а как доказательство, что Православие в Польше было, есть и будет, и что эти православные храмы строили не потому, что здесь был царь. Они были раньше, и я очень доволен, когда моя открытка (все открытки на сайте у меня есть) кому-то пригождается, и мне пишут: “Пожалуйста, разрешите нам взять эту открытку”- в книгу, на выставку или для чего-то другого. Я приведу пример: епископ Авель Люблинский получил в Турковицах здание дома, где хотел сделать церковь. Но у нас по закону на старые здания нужно разрешение консерваторов, чтобы они разрешили его перестроить. И вот ответ: “Нет, я не соглашаюсь, чтобы в этой стене были двери, их там никогда не было”. Епископ Авель говорит: “Как не было? Вот, есть открытка (а это была открытка из моей коллекции начала XX века, где показаны двери на этой стене), пожалуйста, посмотрите. Как не разрешаете? Это не мы придумали, это придумали за сто лет до нас”. И я радуюсь, когда могу чем-то помочь. Есть коллекционеры, которые вообще не хотят показывать свои коллекции. Они покупают, потом закрывают в шкафу или где-то ещё. А я считаю, что для того собираю, для того каждый вечер сижу за компьютером и просматриваю «Молоток», «e-bay», «allegro», и другие аукционные сайты, чтобы найти открытку. Я не знаю, где эти открытки есть, и я очень рад, когда я покупаю открытку, или нахожу, и я не знаю сегодня, что это за церковь, где она. Через месяц, через два я листаю книги, опрашиваю коллекционеров и узнаю, что это деревня и часовня такая-то и такая-то. И меня удерживает то, чтобы оставить это для внука. Я знаю, что коллекция всегда живёт жизнью коллекционера. Коллекционер умирает, и коллекция эта идёт в музей, и там лежит, как какая-то ценность. Или наследники распродают за копейки. А ведь человек собирает, ездит, не спит. Я недавно был на большой бирже в городе Людвигхафен, на Боденском озере, в Австрии и Швейцарии (это 1400 километров от Варшавы). Ночь мы ехали на машине вчетвером. Вернулись, потом опять ночь ехали. Я нашёл в коллекции около сорока открыток. Я доволен, могу поставить на сайт, показать их. И с другой стороны, как смотришь на открытки, они несут тепло, особенно православные храмы, которые показывают, как это выглядело, и это архитектура - она замечательна. Не такая простая, как смотришь. Есть закон, сколько должно быть куполов, как всё должно быть сделано. Но кроме того, эта архитектура несёт веру. Эти открытки делали немецкие солдаты, кто-то печатал, чтобы на это заработать, и делали люди, у которых был интерес к этому, чтобы показать церковь. Я, например, всегда подчёркиваю, что немецким солдатам в Первую Мировую войну надо поставить памятник и отдать благодарность за то, что они делали эти фотографии и пересылали это в Германию, а сейчас мы из Германии можем привезти обратно в Белосток.

- Столько благодаря немцам!

- Это, можно сказать, были не те немцы, что во время Второй мировой войны.

- Но во время Второй мировой тоже бывали хроники.

- Да, бывали, но они по-другому на это смотрели. В Первую Мировую очень любили фотографироваться на фоне православного храма, для них царь – это была церковь, и если они показывали, что они возле церкви стоят, где открыты двери, что они внутри церкви, это значило для них, что они победили Россию и царя. Фотографировали это, писали, посылали к жене, любимой девушке, матери. И эта немецкая женщина, которая, не как мы, когда открытку получаем, сразу ставим за стекло шкафа или используем, как салфетку под чашку чая, она читала эту открытку, целовала, а потом клала в книгу или в коробочку, и открытка сто лет лежала, и сейчас её можно найти и показать. Фотографировали всё (и это можно на выставке заметить), как гуляли с детьми, как готовили, как убивали свинью, чтобы сделать обед. А я подумал: что можно собирать? - Только православные храмы. Их я собирал, собираю и, думаю, буду собирать. Сегодня вечером мы с Володей Лиходедовым встретимся, будем листать открытки, посмотрим, что у него не опознано, может быть, что-то поменяем, что-то сделаем. Это так выглядит.

- С Владимиром Лиходедовым вместе?

- Да, с Лиходедовым. С Володей мы дружим, он обратился ко мне по поводу того, что будет большое мероприятие, будет православная тема. Я сказал: хорошо, покажи свои открытки церквей по Беларуси, а я организую и покажу открытки православных храмов в Польше. И так мы начали сотрудничать. Посмотреть открытки православных храмов в Польше – это большой интерес, потому, что есть стереотип, что Польша – католическая страна. Даже вы, когда в первый раз приехали, думали, что в Польше есть только католики. А здесь, оказывается, есть православные, и, можно сказать, что не только 5 человек или 50, но больше. И что история Православия в Польше – это не 200 лет, это тысяча лет. Эти открытки этого доказать не могут, но я очень радуюсь, когда вижу, что в городе Петриков церковь построили в 1869 году. Потом её переделали. Я никогда не видел, как эта церковь выглядела изначально. А несколько месяцев назад я нашёл. И эта церковь до сих пор стоит. Когда кто-то ко мне обращается с просьбой, чтобы получить иконографию с этой открытки, я радуюсь, и это для меня доказательство, что я должен искать ещё открытки. Когда издают альбом “Город на старинных открытках”, у них не хватает открыток православных храмов. Я говорю: пожалуйста, берите, печатайте, даже миллионными экземплярами, пускай это будет. Они, как я ещё раз подчёркиваю, любят купить, сложить в альбом и не показывать. Благодарность Лиходедову, что он собрал большую коллекцию, что он печатает книги, делает выставки, чтобы показать, что есть эта открытка, что она жива, а не только для того, чтобы самому посмотреть и никому не показывать. Сегодня вы в первый раз на эту открытку посмотрите, увидите, через неделю что-то другое. И мне интересно, что сзади написано на этой открытке, кто послал, когда послал, можно прочитать и анекдоты, и любовь, и жалобы – всё можно встретить. Раньше ведь не было мобильных телефонов. Я Вам могу задать вопрос, когда Вы написали последнее письмо или открытку? Письмо не по электронной почте. И вопрос, что будем собирать после этого? Смс-ки? Или будем письма электронные собирать? Это невозможно. Даже говорят, “что напишешь пером – не вырубишь топором”. И та же цифровая техника. Мы фотографируем, делаем 5000 фотографий за время отпуска и не думаем: только нажимаем, нажимаем… А раньше, чтобы сфотографировать, надо принести было фотоаппарат, поставить, ждать, когда будет свет, все люди сошлись, чтобы полицейские не спрашивали, что вы делаете на этой улице. Фотография живая, всё показано: выставки, деревья, машины, телеги - это все показывает образ жизни, как раньше жили. А сейчас на этой выставке – Первая мировая война. Кто-то думал, что на Первой мировой войне только стреляли, наверное, и там были снаряды, бомбы, только жестокость. А немецкие солдаты фотографировали в коляске ребёнка, фотографировались с жителями этого города. Я понимаю, что они хотели показать, что немцы выше: посмотрите, где и как мы прошли, несём культуру, цивилизацию какую на этот восток. Но жизнь начинается на востоке, а открытка началась в Германии и сразу пришла в Россию.

- Скажите, можете ли Вы вспомнить, кто просил фотографии из этой коллекции, какие выставки, какие издания? Где участвовали открытки из Вашей коллекции?

- Это не первая моя выставка, это вторая международная, потому что первая международная за границей выставка была в Москве, в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына, в день моего Ангела Александра Невского 12 сентября прошлого года. А раньше все выставки проходили в Польше. Через месяц будет открыта выставка в городе Михалово, была в Варшаве, и в посольстве, и в Центре русской культуры, и в Минске, и в Бельске, и в Гайновке, и в Белостоке…Я могу много мест назвать.

- А издания какие-нибудь есть, куда вошли открытки?

- А издания, пожалуйста, сейчас издали альбом “Холм на старых открытках”, я там размещал… Очень приятно было, когда обратился ко мне молодой человек, написал, что он пишет книгу “Серпц во время Российской империи” – это город тоже в центральной Польше. И он обратился, чтобы использовать там открытку православного храма. Я сказал: конечно, пожалуйста. Он обращался ко мне и с другими вопросами, обратился, чтобы перевести с русского на польский текст о Серпце из памятной книги. Я согласился помочь. Прошло полгода, и он меня пригласил на встречу-презентацию этой книги в Серпце. И на приглашении фотография его и биография. Я смотрю, а ему всего 22 года, он пока ещё студент этнографического факультета, а написал уже 4 книги. Я был поражён, что он так молод, но я рад, что мог ему помочь. И мы незнакомы, мы просто по интернету познакомились. И я был рад, что есть молодой человек, который смотрит на Россию не только с политической точки зрения. Когда кто-то ко мне обращается с этим вопросом, я всегда говорю: если книга будет не политическая, если она не будет доказательством какой-либо политической идеи, то пожалуйста. Но коль там будет про политику, я не даю согласия. И вот другой пример. Молодой человек написал книгу “Православные в городе Скерневице сквозь призму памятников и кладбищ». Там было около 3000 памятников, он описал историю людей, которые были там похоронены: все фамилии, все лица. Но я перед встречей пошёл на кладбище: бутылки, грязь. И я обратился к властям этого города: вы говорите, что они у нас тут как захватчики пришли, чтобы разрушить Польшу, но это всё политика. Только дайте мне ответ, лежат там захватчики или лежат там жители города, какая разница? Например, там похоронен известный русский фотограф. Он что, был захватчиком? Его родители приехали в 20-м году, чтобы жить в этом городе. Нужно одно сказать, что русские, которые жили в Ловиче, были не только чиновниками, но и рядовыми горожанами, которые трудились во благо этого города. Честь и память им. Что стоит убрать мусор? А мне мэр города ответил, что когда они всё это убрали, деревья срубили, сразу украли памятники, потому что стало видно, что там есть. Это тоже надо учесть. Если вы разрешаете, чтобы там мусор бросали, значит, вы разрешаете и чтобы разрушали кладбище. И когда в России, в Беларуси или на Украине разрушают польские кладбища и католические костёлы, то нельзя платить тем же. И я радуюсь, когда есть люди, которые хотят об этом говорить искренне, а не только чтобы зарабатывать. Человек, который написал эту книгу, пишет диссертацию, сам он католик, поляк, но смотрит на это по-другому. Я доволен, когда есть открытка на моём сайте, кто-то мне пишет с вопросом, почему я собираю эти открытки, что эта открытка обозначает, что видно на этой открытке – я рад дать ему скан или ксерокопию, или послать файлом эту открытку.

- Много приходиться спорить на эту тему? Как Вы поступаете, когда люди Вам говорят “Как?! Они плохие!”, когда люди пытаются выдать за собственное мнение те же штампы, которые им навязала другая пропаганда, но они не понимают, что это штампы тоже пропаганда. Случалось ли с этим сталкиваться и что Вы говорите в таких случаях? И вообще, говорите ли или это бесполезно?

- Нет, нельзя сказать, что бесполезно. С другой стороны, это история очень тяжёлая. Я родился в деревне, или это даже скорее местность больше, чем деревня, раньше там был большой город Орла, там большинство евреев, а сейчас там стали православные. Но воспитали меня в городе Семятиче, это уже большой город, там больше 15000, православных было 5000, а католиков 10 000. Я уже там заметил, что всё, что связано с православием, считается русским. У нас говорили в Семятичах “хороший человек, но русский”, в том смысле, что православный. Сейчас можно заметить, что взгляды меняются. Нет уже людей, которые помнят Первую мировую, Вторую мировую войну, когда пришли русские в 39-м, в 45-м, как они вели себя. Эти молодые люди, которые сейчас есть, смотрят на Россию, на церковь, на православие не как на то, что осталось после русской оккупации. Это наша история, и если финны смогли оставить церковь Александра Невского на главной площади в центре города, в столице, и мы можем это сделать. Но у нас не получилось: в 20-х годах собор Александра Невского в Варшаве разрушили. Но сейчас строят новые церкви, например, в центральной Польше. Сейчас построят церковь на юге Польши, хотя 100-200 лет назад там не было православных, не было там церкви. Но люди, которые там поселились, по вероисповеданию православные. И они захотели построить церковь и получили возможность. Это есть и в Белостоке. 20 лет назад не было возможности написать что-то о православии хорошее, писали, как об истории, как о доказательстве, что разные люди здесь жили. Сейчас православные в Белостоке чувствуют себя как граждане этого города, которые вносят в бюджет города деньги, и могут эти деньги получить на всякие мероприятия для развития своей культуры, религии, на ремонт православного храма. Например, город специально выделяет автобус для паломников из Белостока в Зверки, к мощам младенца Гавриила Белостокского. Монастырь в Зверках находится в 13 километрах от Белостока. Город даёт деньги, чтобы оплатить автобус, который вечером привезёт домой паломников, пришедших пешком из Белостока в Зверки.

- Вас упрекают в этом?

- Есть такие. Когда мы в Белостоке создавали первую начальную православную школу имени Кирилла и Мефодия, один директор школы сказал, что даст нам один зал, но через год его так напрягали ксендзы, что он сказал, что больше места нет. И школа была в Политехническом институте. Но сейчас мы получили от города на 25 лет в аренду здание бывшей начальной школы. Там две недели тому назад было освящение, и теперь в Белостоке действует единственная православная школа в Польше, где есть и начальная школа, и гимназия, и уже выпустилось100 учеников. И уже на 2014-2015 гг. набираются 2 первых класса. Уже родители записали детей. Им благодарность и почёт за то, что они не побоялись в море католицизма сказать, что здесь есть православные. Я воспитан по-другому, мой папа – священник православный.

- Получали в детстве? Сильно?

- Да-да, но я тогда уже был Сосной – в соответствии с фамилией, и меня было тяжело поучить. Но папа мой необыкновенный священник. Он не носит бороды: просто не растёт, видно. Волос тоже не имеет тоже. Но он написал 40 книг по истории Православия в Польше. И последняя книга, которая на 600 страниц, это, можно сказать, уголок Православия для всех, кто хочет его изучать и что-то найти. Папа составил список всех священников, с 1839 года по 2012-й год: когда родился, когда умер, какие и когда получил награды, где был на приходе и где похоронен. Это для всех.

- Как пришла идея этой выставки? Вас специально на выставку пригласили или это было попутно?

- Все было по инициативе Владимира Алексеевича Лиходедова, он меня пригласил, мы вместе обратились в консульство. Мы знакомы уже более десяти лет, может 12, мы познакомились в клубе коллекционеров. Он обратился ко мне, когда приехал в Польшу за открытками. Познакомились мы в Гданьске на ярмарке, куда приезжали коллекционеры. А потом подружились, искали открытки вместе, ездили в Германию, в другие страны, постоянно приезжали в Белосток печатать эти книги. Я ему немножко помогал, все они напечатаны в Белостоке. Он сказал мне, что будет большое мероприятие, чтобы я привёз свои открытки. Я сказал, мол, пожалуйста, денег не хочу за это, у меня есть деньги, чтобы приехать на такси из Гродно в Минск. Не шучу.

- Почему на такси?

- Дешевле.

- Чем на поезде?

- Поезд 5 часов едет, автобус едет 4, а такси только три, потому что таксист собирает 4 человека в машину и едем. Я, благодаря консулу Александру Беребене, который дал машину, чтобы перевести открытки через границу, привёз их, оформил разрешение, чтобы вывезти открытки. По нашему закону на перевоз всего, что старше 45-го года, нужно получить разрешение государства. Эта выставка приедет ещё в разные города Беларуси. Открытки собирает много людей. И раньше, когда я начал собирать, она стоила одну марку, один евро. А сейчас никто не слышит, жена тоже не слышит, можно сказать, что она стоит и 100 евро, и 500 евро. Есть открытки, которые напечатаны тиражом, например, миллион. Во время Первой мировой войны, когда не было мобильных телефонов, а жене, девушке и матери надо было писать, немецкие солдаты писали открытки. Они получали их бесплатно, за копейки, и военная почта тоже была бесплатна. И они посылали каждый день открытку: “Я жив”, “Жди меня”, “Этот костюм не давай любовнику”, “Если я умру, то всё отдай нищим”… И одна типография немецкая печатала 9 000 000 открыток в месяц, а солдат было 5 000 000 во время войны на Востоке и Западе. Есть открытки, выпущенные таким большим тиражом, но есть открытки единичные, например, у меня самая ценная в коллекции - это церковь святого Николая Мариупольского полка, история которой очень интересная, потому что, когда царь Николай в 1897 году приехал в Белосток на горки, ему построили дачу, место, где он мог смотреть, крышу и всё такое. И это построили люди с Урала. Когда он уехал, не сносить же этот павильон, решили церковь построить. И они построили церковь. Одна открытка этой церкви у меня в коллекции, и другая, которая недавно была на «e-bay», была продана за 180 евро. Их только две. Есть такие, которых, например, из городов, где стояли большие военные части, их миллионы, и они стоят копейки. Но я не считаю, что это ценность в материальном смысле, я даже не застраховал эту свою коллекцию.

- Вот сейчас Вы расскажете всем, что у Вас коллекция…

- Так все они знают, что есть коллекция!

- Надо застраховать!

- Но никто не знает, где я держу эту коллекцию (смеётся). Я не держу её дома. Смотрю на это, как на сокровище, которое даёт мне радость, на которое приятно посмотреть, а не то, что я вижу, что она стоит там 50 злотых или евро. Можно и так смотреть, есть те, кто занимается бизнесом, покупают открытки, а потом продают, чтобы заработать, содержать семью.

- А когда собираешь открытки, бывает такое, что Вы оказываетесь там, где и предположить не могли?

Когда мой друг Киррил Саков в 2004-2005 году принял нас с моей дочерью в гости, мы поехали посмотреть на монастыри Золотого Кольца. Мы приехали - закрыто, ремонт, темно, дождь идёт, и я говорю: «Слушай, я тебе всё это покажу по открыткам». Мы вечером вернулись, сели, посмотрели, где было закрыто, где мощи, где всё, и по этим открыткам можно было всё посмотреть. С другой стороны, человек где-то, например, в Минске, может посмотреть интересные стенды, где размещены 4 фотографии одного и того же места в разные времена. Это пробуждает интерес у молодых людей и может оторвать их от компьютеров, за которыми они убивают. время. Я смотрю на детей, которые только за компьютером играют в игры, в них ничего нет, нет даже тем, на которые с ними можно поговорить. Он знает только, как кого убить и как это сделать, но не знает, например, что есть такой город Минск. “А Минск – это где?”.

/ sobor.by/ Беседовали Юлия Качанова и Матвей Родов.

(просмотров 4745)

Новости разделов:

Интервью

9 ОКТЯБРЯ 2024

2 ОКТЯБРЯ 2024

9 СЕНТЯБРЯ 2024

13 ИЮЛЯ 2024

4 МАЯ 2024

27 АПРЕЛЯ 2024

30 МАРТА 2024

24 МАРТА 2024

19 МАРТА 2024

14 МАРТА 2024

27 ДЕКАБРЯ 2023