ГЛАВНАЯ
ФОТО
ВИДЕО
АУДИО
НОВОСТИ
РАСПИСАНИЕО "домашнем насилии" и феминизме: интервью протоиерея Дмитрия Смирнова шведскому телевидению
| 2 ИЮНЯ 2015 (Вторник) 11:58:25 Интервью протоиерея Димитрия Смирнова, первого заместителя председателя и руководителя аппарата Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства, шведскому телеканалу SVT о мнимой проблеме "домашнего насилия», с помощью которой, по его словам, западные либерасты и их сподвижники в России хотят повысить эффективность уничтожения русского народа посредством разрушения семейных ценностей и уничтожения семьи. Интервью берёт корреспондент московского бюро ТВ Швеции Элин Йонссон. - Расскажите, Вы сказали, что это реакция, а не позиция, но всё-таки Вы в последнее время выступили против кампании, которая направлена против домашнего насилия. - Ну да, сам термин «домашнее насилие» появился в Европе в 60-х годах прошлого века, и родился он внутри феминистического движения, а движение феминизма – это движение, которое разрушает семейные ценности. И если в каком-то народе разрушить семью, то этот народ в скором времени может исчезнуть как таковой, потому что идеи феминизма провоцируют войну полов. Это всё равно, что рука будет бороться с ногой. Ясно, что в таком случае организм не выживает. И теперь с помощью таких специальных людей из Европы, из Америки происходит ангажирование здесь в России, это стало набирать силу. Даже некоторые церковные организации в силу своей неосведомлённости получают гранты, чтобы тему семейного насилия внедрить в сознание и русского человека тоже. У нас очень большие проблемы внутри семьи как наследие советской власти, потому что согласно коммунистической религии в том чистом виде, как она была изначала задумана, семья должна была вообще исчезнуть, а дети должны стать государственными. Поэтому и возникли у нас в стране детские сады, интернаты – детей должно было воспитывать государство. А мужчины и женщины должны все уйти на работу и стать государственными рабочими и служащими. А саму семью рассматривали не как Божий дар, а как некий институт, который жил, а теперь должен в новом обществе отмереть. И эта коммунистическая тенденция привела к сильному разрушению семьи, к колоссальному увеличению абортов. Они были в 1920-м году впервые разрешены именно в России. Россия стала полем для такого эксперимента. Но теперь коммунизм практически умер, но новые тенденции, которые имеют тот же источник – либерализм, феминизм, демократия – это всё приводит к тому, что христианские народы начинают деградировать. - Но как это может быть связано с насилием? Если, например, в семье женщина страдает от насилия? - Дело вот в чём. Наша русская статистика показывает, что у нас насилие в трамвае такое же, как насилие в семье. То есть две сотых процента женщин из тех, которые терпят какое-то насилие в стране, терпят его в семье. Только две сотых. - А я наоборот читала, что больше... - Нет. Дело в том, что когда говорят о насилии в семье, туда записывают всё. Но как раз в семье наименьшее насилие из всех возможностей пострадать женщине. Происходят удивительные вещи. У нас в стране погибают от туберкулёза ежегодно более ста тысяч человек, от СПИДа – только восемьсот. Но разговоры только о СПИДе. Почему? Потому что с помощью борьбы со СПИДом вводятся в школе программы сексуализации детей. Начинают с семи лет обучать пользоваться контрацептивами, тем самым провоцируют возрастание количества абортов. Вот количество абортов среди школьниц в Америке, где контрацептивы распространяются спокойно и широко, в десять раз больше, чем в России. Поэтому если эти все технологии, которые существуют в Европе и в Америке, внести в Россию, у нас будут такие же явления как плоды этой деятельности. Поэтому я думаю, вообще сочетание «семья и насилие» не должно даже существовать, потому что феминизм считает, что мужчина по отношению к женщине является природным агрессором. А это совсем не так. - Это не так. - Это не так, но сами статьи тех женщин, которые представляют феминизм, и тех, кто ратует за борьбу с семейным насилием, рисуют такую картину, что мужчина такой вот сам по себе человек, существо такое. Но эта агрессия обычно имеет место быть (и мы тоже это замечаем) не тогда, когда это пара жена-муж, а когда они просто живут вместе, либо он временный любовник. И в результате этого возникает агрессия, насилие, но не в семье. В нормальной семье, где муж и жена живут в зарегистрированном, может быть, даже в церковном браке, этих случаев совершенно минимальное количество. То есть семья – это среда наиболее безопасная и для женщин, и для детей. - А то, что в России в 2013 году каждый день умирало 40 женщин от насилия близких мужчин? Почему не бороться против этого? - Нет, близких мужчин, с которыми она вступает в половые отношения – сколько угодно. Но это не семья. - Но многие из них жертвами являются именно в семейных отношениях. И дети тоже. - Вот именно жертвы в семейных – только две сотых процента. Понимаете? Но те люди, которые лоббируют вот этот термин «семейное насилие», всех пострадавших женщин в эту статистику помещают, и получается довольно большая цифра. Но это совсем не так. И вот, в силу того, что я этой проблемой занимаюсь профессионально, потому что в Патриаршей комиссии занимаюсь как раз вопросами семьи и защиты женщин и детей, то могу сказать, что исследовав и американскую статистику, и европейскую, мы убедились, что наибольшая вероятность женщине жить комфортабельно и благополучно – это жить в нормальной семье. - А у нас Швеция – это феминистическая страна, у нас даже правительство феминистическое, у нас самая большая рождаемость в Европе, и растёт и растёт. У нас равноправие как раз. - Рождаемость сама по себе – это одно. Но есть ли у дитя отец? Вот в чём дело. У нас тоже миллионы женщин рождают без всяких мужей. Это для детей трагедия. Потому что нет семьи. Каждый ребёнок должен иметь отца и мать, а лучше ещё бабушку и дедушку, а ещё лучше, когда две бабушки и два дедушки, а ещё лучше пять тёть и десять дядь. Вот это вот большая семья, которая всегда поможет. Чтобы у отца было шесть братьев, у матери восемь сестёр, и так далее. Тогда у каждого ребёночка будет дюжина племянников, двадцать племянниц, будет большая хорошая семья. Все будут жить в разных домах, ездить друг к другу в гости, вместе справлять Рождество, Пасху и так далее. - Но я не понимаю всё равно, почему нельзя бороться за то, чтобы было больше браков и одновременно бороться против насилия, за защиту и уважение к женщине, против алкоголизма, который является для России большой проблемой? - Вот у нас большинство убийств в стране совершается с помощью кухонного ножа, и причина этому не семья, а причина этому алкоголизм на первом месте, на втором месте – наркомания. Поэтому мы боремся с наркоманией и алкоголизмом, но не против семьи. - Ну а кто говорит, что это против семьи? Можно же против насилия, но не против семьи. - Это говорят те люди, которые считают, что насилие как таковое возникает именно в семье. Ну как, например, в Европе уже появилась такая тенденция, идея о столкновении цивилизаций – постхристианской и исламской. И провоцируют эти столкновения. А если об этом всё время говорить, внушать людям, то постепенно произойдёт, как у нас на Украине это произошло: вдруг украинцы решили, что они не русские. Это всё равно, что если бы половина Швеции отделилась и начали бы воевать. Это трагедия просто. Вот так же, для того, чтобы вот так разделить людей и ими властвовать, разработана тема «домашнего насилия». А наша задача – всех людей объединять. И самая лучшее, данное Самим Богом объединение – это семья. - Но Вы сами говорите, что кухонный нож используют. Это и есть домашнее насилие тогда. Тут же не говорят о брачном насилии или о семейном насилии, а как раз о домашнем насилии. - Это алкогольное насилие. Но не семейное. Провоцирует это насилие не семья, а алкоголь. Есть такой симптом, называется алкогольная агрессия. Она возникает из-за воздействия C2H5OH на мозг. Возникает и у мужчин, возникает и у женщин. Женщины очень часто хватаются за нож. А причина драки между мужчиной и женщиной – это алкоголизм, но не семейные отношения. Наоборот, семейные отношения часто понуждают их мириться. Они поругались, обнялись, поцеловались, и мирненько легли в постель до утра. - Но проблема в том, что многие жертвы насилия как раз, когда это происходит дома, боятся обращаться в милицию, потому что нет доверия, что будут расследовать это преступление. И также дети очень сильно страдают, если родители дерутся. - Такое явление есть. Если кто-то, либо мужчина, либо женщина, либо соседи обращаются в милицию и говорят: «Вот там у соседей скандал», милиция обычно приезжает, оценивает ситуацию, берёт самого буйного, увозит в участок, там его держат какое-то количество часов, потом отпускают домой. Такое есть. Но надо бороться не с домашним насилием, а с плохой работой милиции. Но всё время провоцируется обвинение семьи как таковой, что она является источником насилия. Замечено, что все убийцы, когда совершали убийство, как правило, носили ботинки. Но это не значит, что обувные фабрики провоцируют насилие. Здесь то же самое. Понимаете? Вот такая простая мысль. Тем более, мы сами строим кризисные центры для тех людей, которые попали в тяжёлую ситуацию: для беременных женщин или для тех, кто испытывает какой-то конфликт в семье. И самое частое – это не конфликт между ней и тем человеком, от которого она оказалась беременна, а это конфликт с её семьёй, с её матерью, ещё другого рода, или какие-то ещё бывают коллизии с потерей жилья. Совсем не то, что это сплошь и рядом, но как правило, конфликт между женой и мужем – это редчайший случай. Из практики кризисных центров в России. Я не знаю, как в Швеции, в Польше. Я не изучал этот вопрос. Потому что там уже как бы всё перепутано. - Ну а Вы не боитесь, что Вы как бы выступаете против этой кампании, получается, что Вы защищаете насилие? - Не боюсь. Все, кто меня знает, а таких людей очень много, они знают, что я всегда выступаю против насилия. Более того, даже когда поступают жалобы от женщин, я всегда вмешиваюсь в этот конфликт и всегда выступаю на стороне женщин, даже если она не права, потому что она слабее, и всегда помогаю. То есть я никогда не выступаю на стороне сильного. Наоборот, христианское отношение к женщине совсем другое, не коммунистическое. - А то, что я вижу, главная проблема русской семьи – это то, что очень часто уходит отец, и женщине приходится воспитывать ребёнка одной. - Не отец уходит, а любовник. - Ну у меня много подруг, практически все подруги были в браке, и все родили, и все оказались одни, поэтому у них один ребёнок, а не три, как у меня, например. - Так если они были в браке, то через пять лет у них должно быть трое детей, а через десять должно быть семеро. И если бы у них было семеро, их бы муж не оставил. - Ну я имею в виду, почему РПЦ не работает с тем, чтобы мужчины взяли на себя больше ответственность за семью? - Почему? Вот в моём приходе у меня очень много семей многодетных, и никто, ни одна душа не делает аборты. Мы очень даже хорошо работаем. Но есть наследие коммунизма. И в Европе теперь тоже, и в Америке, и в России построена цивилизация, которая не любит детей. Женщины любят деньги, карьеру, одежду, макияж, успех, но не любят детей. А современная семья стала от детей предохраняться, как от бандитов, как от вирусов, как от диких зверей. Правда ведь? А мы как раз с этим боремся. - Да, я понимаю эту позицию, я не понимаю, как Вы связываете это с Европой, США, с феминистами. - Я не знаю, как же Вам это объяснить. - Я не вижу, что это связано. Конечно, в коммунистическом обществе была большая проблема по отношению к семье, но я не вижу, что это проблема, например, существует в Европе. Как это связано? - Проблема заключается вот в чём. Что в результате абортов, в результате того, что огромное количество женщин не имеют супруга, очень большое количество детей в Европе у нас без отцов. Сто лет назад такого не было ни у нас, ни в Европе. Вот плоды как раз изобретения контрацептивов, и плоды, которые приводят к тому, что делают женщину несчастной. Потому что женщина счастливо и комфортно может жить только в семье, где её любят. А это возможно только при муже, а не при каком-то приходящем человеке, который её использует, как санитарный фаянс для отправления своих каких-то биологических потребностей. Даже возник термин такой – «биологический отец». Это какой-то такой робот, понимаете? Отец должен быть настоящий. И мать должна быть настоящая, а не суррогатная. И семья не должна убивать своих детей, и мы в этом не женщину больше обвиняем, а именно мужчину, потому что он провоцирует. Мы даже пытались закон провести такой, чтобы женщина не могла делать аборт без согласия отца будущего ребёнка. Но не получилось. - Вы хотели? - Мы хотели, да. Ну, чтоб как-то уменьшить количество абортов. Мы всё время делаем какие-от шаги, чтобы люди не убивали своих детей. Потому что сначала женщина убивает своих детей, потом она становится бесплодной, потом она прибегает ко всяким экскорпоральным оплодотворениям или к суррогатным матерям. То есть какой-то сумасшедший дом. Сначала она уродует своё здоровье, потом платит деньги, чтобы его восстановить. Потом в результате получаем неизвестно что. - Ну тут же много других факторов тоже. Демографию можно развивать через социальную систему. - Нет, меня не демография интересует как таковая. Меня интересует, чтобы люди не убивали друг друга. Потому что обычно человек, когда ему говорят: «бомбёжка», или «мировая война», или «орудие массового уничтожения», или «Холокост», он сразу принимает скорбный вид такой. Но у нас в стране совершают миллионы абортов, и никто не принимает скорбный вид. А это что? Меньшее зло, чем битва под Сталинградом? - Аборты тоже от социальных проблем. Что чувствует женщина? В России я бы боялась, например, что муж уйдёт. Я бы боялась, что денег может не хватить. - Разве из-за социальных проблем можно убивать людей? Такая простая мысль. - Но это же является причиной многих абортов, что люди не чувствуют уверенности... - Нет-нет-нет-нет. Просто для современного человека убить своего ребёнка не представляет собой ничего страшного. Я настаиваю на том, что страшнее этого нет ничего, потому что когда ты убиваешь взрослого человека, у него есть какие-то грехи. Ну, например, он, когда рассержен, может скверные слова произносить. А маленький ребёнок, который не родился, он чист, как ангел. За что его убивать? Только за то, что он появился на свет? Ну не он же сам появился. Это его два взрослых человека вызвали к жизни. Ну, и, конечно, Господь Бог. Вот такая простая мысль. Что людей убивать нельзя. Вообще никого, а невинных – тем более, а своих детей – тем более. Но мы живём в очень лицемерное время, когда по поводу каких-то людей, которые умерли десятки лет назад, мы строим такие скорбные мины, а насчёт тех, которых убивают вот сейчас – молчим. Вы говорите: вот, ежедневно 40 женщин убивается. Но ежедневно убивают тысячи младенцев! Почему мы о них тогда не говорим? - Нет, конечно, надо говорить... - Не надо говорить, нужно с этим бороться. Поэтому мы боремся не против женщин, а за неё. - Надо тогда как раз бороться за права женщин, за социально сильную систему, за равноправие. - Дело в том, что никакая социальная система не исправляет людям мозги. - Но надо создать условия, где бы выгодно было рожать, чтобы женщины не боялись. - Понимаете, не всё руководит людьми с точки зрения выгоды. Понимаете? Есть вещи, которые никак с выгодой не связаны. - Я наверно имею в виду не богатство, а просто чтобы хоть как-то исправиться. - Ну если в результате нашего с Вами интервью кто-то послушается и сохранит своё дитя и сохранит жизнь своей семьи, это будет благо, я буду этому очень рад. - Но Россия тоже лидирует во всём мире по смертности младенцев до одного годика... - Даже больше... И всё равно, нерождённых – в тысячи раз больше. Поэтому взгляд во-первых нужно бросить на то, где больше. Поэтому я считаю, что бороться нужно прежде всего с самыми главными причинами. - Это по-Вашему... - Да. С алкоголизмом, с наркоманией, за брак, чтобы люди вступали в настоящий брак, чтобы в школе главным предметом был предмет «Семья». Потому что очень много, миллионы школьников не знают, что такое семья. И не зная, что такое семья, как они будут сами создавать? - Ну Вы даже хотели запретить, значит, такие кампании, да? То, что Вы считаете пропагандой против семьи? Как это должно выглядеть? - Ну понимаете, я не могу ж ничего запретить. Я могу только высказывать обоснованное мнение в надежде, что мне удастся некоторых людей в этом убедить. Собственно, у меня задача в этом смысле довольно скромная. - РПЦ тоже выступает против так называемого традиционного воспитания, физического наказания детей? Какая у Вас позиция по этому вопросу? - Ну во всяком случае не северо-европейская. Наказания просто порой необходимы. Ну, например, в определённых случаях это кратчайший способ прекратить детскую истерику. Единственное что, когда физическое наказание повторяется часто, то очень плохие приносит результаты. Ребёнок может быть физически наказан, я так подсчитал в среднем, раза три-четыре. Из этого наказания нужно совершенно исключить девочек, оно противопоказано. А вот к мальчикам возраста от 9 до 11 лет очень редко, не чаще, чем раз в году, можно за какие-то особые преступления применять. Ну, например, отец нашёл у ребёнка в кармане наркотик. Я считаю, что в этом случае полезно наказать. Я очень много знаю мужчин, которые стали некурящими благодаря отцу: «Он мне дал ремня, когда в первый раз от меня запахло табаком. С тех пор я не курю и очень благодарен отцу». И никакой обиды на отца нет. Вот в отдельных случаях это допустимо. Это совершенно не обязательно. Чаще всего достаточно, чтобы отец сел, глядя в глаза ему, с ним очень серьёзно поговорил. Это гораздо лучше. - И, может быть, объяснил ему, почему это вредно. - Ну нужно, конечно. Да. Но бывает так, что ребёнок входит в такие состояния полного противоречия. И физическое наказание необходимо, чтобы его из этого состояния вывести, напомнить, что он всё-таки здесь не главный. А главный в семье отец. И тогда, апеллируя вот к этому наказанию, год спустя ещё можно добиваться от ребёнка понимания того, что ему предлагается. Потому что отец кормит, отец одевает, отец платит за школу, а у ребёнка права. Это как-то смешно выглядит. Это всё высосано из пальца. Семью нельзя разделять: отдельные права у матери, отдельные права у отца, отдельные права у детей. А, собственно, а права-то семьи-то есть? Вот этот раздельный взгляд, такая атомизация семьи чрезвычайно вредна. Бог создал человека не как индивидуума с правами, а мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1, 27). Бог сразу создал семью. В Библии есть рассказ о том, что Ева создана из ребра Адама, этот рассказ подчёркивает то, что мужчина и женщина – это вообще одно, это из единого естества создано, поэтому у женщины никаких прав перед мужчиной нет, у мужчины нет прав перед женщиной. Просто у мужчины Богом задумана другая роль. Он её защитник, покровитель, он рыцарь, и служит прекрасной даме, которая ещё в ответ на его любовь дарит ему детей, чего он никак не может. Вот у неё такие прекрасные права. - Последний вопрос. Надо сохранить такие центры, которые защищают женщину, куда ей можно обратиться? - Не сохранить, а их нужно умножать. Потому что проблема есть очень большая. И особенно с женщинами-мигрантами. Они часто приезжают сюда беременные, оказываются без медицинской помощи. У нас в таких центрах женщин-мигрантов больше. Вот это настоящая проблема. Они приехали из бедных стран, где для них нет работы. Вот это самая большая проблема. - Да, я согласна. Спасибо большое. / sobor.by/ dimitrysmirnov.ru (просмотров 5442) |
Новости разделов:
|
|||||
|
© www.sobor.by 2004-2016. |
|||||